Три грации на обочине - стр. 14
– Вернись на землю, дорогой. Иди ко мне на минуточку, я покажу, уж извини, – кто превосходит тебя в таланте убеждения.
– То есть?
Озадаченный Борис Борисович подошел к Лиле и, стоя позади жены, вытянул шею, чтобы получше рассмотреть двор.
– А то и есть, – бросила через плечо она. – Мотоциклиста видишь? Он без метода логического убеждения и даже без телефонного звонка смог уговорить твою дочь выйти из дому. Телепат потому что! Полагаю, будущее за телепатией, так что не исключено выживание наших потомков. А вон и твоя дочь идет. Заметь: не бежит, а идет!
– Марку держит…
Начал Борис как будто с обычной шутливой нотки, но внезапно замолчал. Лиля перемены в нем чувствовала затылком, она чуть отклонилась в сторону, чтобы, оглянувшись, увидеть лицо мужа… и увидела чуть-чуть другого человека, чем того, кого встретила двадцать лет назад. В то время он был немногим старше, долговязый, серьезный, вдумчивый, ершистый, зануда – каких свет не видел. Занудство – прием, чтобы походить на будущее светило медицины, а с Лилей наедине он превращался в ягненка, делился планами. Девчонки в меде, конечно же, мечтали женить его на себе, но кто мог сравниться с Лилей – такой воздушной, что чудилось, будто не ходила она, а парила в воздухе, как колибри.
Ныне от его тщеславия и следа не осталось, действительность – она не только прозаична, но и хорошо отрезвляет, ежедневные заботы не позволяют заниматься маниловщиной, а докторскую он все же защитил. Боря заматерел, его крупные черты (что глаза, что нос, что рот и губы) сложились в гармоничное лицо человека, которого уважаешь просто так, только глядя на него. Сорок три – возраст для мужчины идеальный: есть знания, опыт, положение, силы и… планы, разумеется, только реальные. Теперь ему не надо разыгрывать светило – лучшего хирурга не бывает, а жена – рядовой гинеколог, ведь кому-то нужно уступить карьерную лестницу и заботиться о доме, уступила она.
Однако ее насторожила хмурая тень на лице мужа, и эта упрямая складка между густых бровей выглядела грозно. Лиля бросила взгляд в окно, а там ничего такого, что могло бы вызвать тревогу. Вся из себя царевна Дарья прошла мимо мотоциклиста, задрав нос к облакам, парень завел мотор и, сделав небольшой полукруг, медленно поехал за дочкой. Лиля повернулась лицом к мужу, дотронулась до его щеки и ласково спросила:
– Что не так? Что не нравится? Папа приревновал дочь? Но в семнадцать окончательно прощаются с детством, ошибочно думают, что уже взрослые, заявляют о себе как о большой и бескомпромиссной личности, влюбляются. Жалко, что он не снял шлем, мне интересно посмотреть на него.