Три грации на обочине - стр. 11
Сейчас время разъединения, подавляющая часть горожан испытывает острый дефицит общения, но почему-то люди не находят путей друг к другу, чтобы просто потрепаться о той же погоде и последних новостях. Этого вполне достаточно для подмены одиночества иллюзией дружбы. Терехов из общей массы не являлся исключением, ему тридцать один, а вокруг вакуум, старые друзья разлетелись кто куда, ведь мест на земле необозримое множество, новые не припали к сердцу. Да и выбирать уже сложно, так как планка максимально завышена, потому и выбор ограничен, а в данном случае – никаких претензий, обязательств, связей.
– У вас проблемы? – прервала ход его мыслей Тамара с едва заметной усмешкой и вернула ему фразу: – Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
– Конечно, можете, – улыбнулся он на все тридцать два, не тронутых стоматологом. – Приходите сюда каждый день, гуляйте и не меняйте маршрута.
– Вы, наверное, не расслышали… я замужем.
Она неправильно поняла, но он не стал смеяться, только заверил:
– У меня отличный слух, выше среднего! И даже музыкальный.
Словно сомневаясь в его слухе, одновременно желая удостовериться, что задней мысли у Павла нет и приставания молодого человека всего-навсего от скуки, Тамара, неторопливо идя к выходу, снова уставилась на него. Выглядел он довольно искренним, обычно в глазах ловеласа дрожит особый блеск – хитроватый и голодный. В конце концов, границы Тамара обозначила, нарушать их не позволит, теперь можно в свою очередь поинтересоваться исключительно из вежливости:
– Тогда и вы расскажите… Я здесь гуляю с Гретой уже три года, но до нынешнего лета вас не встречала. Вы нездешний, да?
– Разумеется, нет. В этом городе я родился, ходил в детский сад, потом с мамой уехал, учился, женился, развелся, работаю. До недавнего времени работал далековато, а чуть больше трех месяцев назад вернулся – отец умер и оставил нам с мамой большую квартиру, гараж, машину, дачу…
– Простите, я не знала…
– Конечно, не знали, вот и не стоит огорчаться, тем более извиняться.
Он слишком беспечно упомянул отца, что не могло не удивить, вероятно, у него есть на то свои причины, углубляться в которые Тамаре незачем. Метров десять она шла молча, думая о чем-то своем, Павел также молча трусил рядом, набегавшаяся Грета плелась сзади, подметая длинными ушами асфальтовую дорожку. Но вот Тамара, кутаясь в пушистую кофту нежного цвета сирени, заговорила, но как бы сама с собой:
– Мое огорчение вызвано личными воспоминаниями. Папа ушел… навсегда ушел… когда мне было восемь лет, но я хорошо помню его, он меня очень любил, а любовь запоминается навсегда. Новый мамин муж был ученым, изучал что-то связанное с бытом диких племен, оба уехали в Южную Америку. Мама звонила, писала, а потом они пропали. Бабушка боялась умереть и оставить меня одну, пыталась найти ее, но… Они поехали не с российской экспедицией, это была сборная со всего мира, что с ними стало – неизвестно. Надеюсь, живы и вернулись, просто не знают, где меня искать. Я забыла, как выглядела моя мать, будто она ушла насовсем за папой. А ваша мама с вами, вам очень повезло.