Три года в аду. Как Светлана Богачева украла мою жизнь - стр. 5
Чтобы добраться до него, нужно свернуть с большого и шумного Лиговского проспекта в темные дворы, похожие на лабиринт из одинаковых красных кирпичных домов. Рядом видно железную дорогу и слышно поезда, отходящие с Финляндского вокзала. Контраст между людным Лиговским проспектом и этими дворами настолько яркий, что случайный прохожий подумает, что забрел в какую-то промзону. Но человек, решивший найти именно этот бар, пройдет дальше и вскоре увидит на очередной красной кирпичной стене огромный портрет Петра Первого, основавшего Петербург, и неоновую вывеску «1703» – год основания Петербурга.
Именно здесь я вела открытые микрофоны каждую среду. Наш микрофон не был таким известным, как Versus Battle, но каждую неделю мы собирали по двести человек зрителей, и у дверей бара стояла огромная очередь из желающих попасть внутрь. Этот микрофон мы открыли вместе с комиком и блогером Данилой Поперечным, который к тому моменту уже стал мне другом. Ему принадлежала самая идея микрофона, он договорился с баром и привлек зрителей. Я же нашла комиков и каждую среду вела мероприятие, длившееся обычно около четырех часов. Как бы я себя ни чувствовала, я всегда старалась быть на этом микрофоне. Он мне стал вторым домом, и я чувствовала, что нахожусь на своем месте.
Я уже жила одна – мама к тому моменту эмигрировала – и приходила в гости к бабушке, кормившей меня вкусными блинчиками. Бабушка была дружелюбной, радовалась моему приходу и всегда слушала мои истории. Мне очень нравилась моя жизнь, и я считала, что все самое худшее позади.
Однако детство все еще отзывалось во мне непониманием чужих границ, отсутствием субординации со старшими, обидчивостью, ранимостью и адским страхом причинить кому-то боль. Все это сформировало во мне собственные понятия о добре и зле, а также пробудило желание спасти весь мир. Я считала эти качества самым ценным, что есть во мне.
Но оказалось, что именно желание делать добро для всех без исключений, помогать каждому, кто нуждается, не обращая внимания на собственное состояние, – это синдром спасателя. И именно это превратит следующие три года моей жизни в круговорот нескончаемого ужаса и мрака.
В 2019 году я зарабатывала на жизнь выступлениями, написанием сценариев для разных проектов и организацией мероприятий. В родительском доме я жила одна – у нас была большая двухкомнатная квартира на улице Марата, в самом центре города, в двух минутах ходьбы от Невского проспекта. Эта квартира досталась нам от прошлых поколений, в ней жил мой дедушка – великий историк, писатель и профессор археологии Марк Борисович Щукин. Я жила здесь с тех пор, как мама забрала меня от бабушки. Я любила свой дом, обставленный антиквариатом: шкафы из темного дерева с вырезанными на них мордами чудовищ, старые чугунные люстры с витиеватыми узорами, деревянные часы с позолоченными стрелками. Везде, включая кухню, висели полки, до отказа набитые книгами. Вся моя жизнь проходила в самом сердце Петербурга: до бара «1703» мне было пешком идти минут десять, а до дома бабушки, жившей на Невском, – и того меньше.