Три года революции и гражданской войны на Кубани - стр. 38

И от словесного выступления Корнилова тоже не осталось глубокой, верной надежды на выправку государственного положения.

На собрании созванного в Екатеринодаре Войскового совета, на котором сделали доклад кубанские делегаты о московском Государственном Совещании, впервые было произнесено слово «федерация» как желательная форма будущего государственного устройства России. Произнес это слово Рябовол и, как всегда, кратко, без особых подходов, раскрыл его содержание для казаков:

– Только при федеративном строе России казаки могут рассчитывать на автономию и на самостоятельное распоряжение своими землями и прочими угодьями.

В последующих высказываниях ораторов подчеркивалась необходимость учета, насколько новый принцип государственного устройства будет благоприятствовать установившемуся межобластному обмену предметами производства и потребления и т. д.

До особых резолюций в этом собрании совета дело не дошло и долго еще не доходило.

Общее внимание вдруг было сдвинуто в другую сторону. Общее смущение вызвал акт Верховного главнокомандующего. Понятие об иерархии власти и дисциплине у казачества было устойчивым, а тут вдруг требование передачи власти лицу, но общему смыслу, подчиненному. С другой стороны, и провозглашение изменником Верховного главнокомандующего да еще такого, как Корнилов, – все это не вязалось с общим представлением. А к тому же: странное распоряжение командующего Московским округом о мобилизации округа против Дона. Вчерашний герой Государственного совещания, популярнейший человек среди казачества атаман А. М. Каледин подпал под подозрение… Какая-то общая потеря разума. В этот критический момент взаимная подозрительность между местными группами достигла большого напряжения. Иногородние ждали непоправимого шага со стороны казаков.

Но нужно отдать справедливость Войсковому правительству. В этот момент оно выдержало позицию лояльности в отношении верховной государственной власти.

Однако все сведения, приходившие из государственного центра, свидетельствовали, что развал продолжается.

На Кубани стало крепнуть убеждение, что, на всякий случай, нужно самим казакам организоваться. Усилилось течение в пользу скорейшего образования так называемого Юго-Восточного союза с главными составными его частями – казаками Дона, Кубани и Терека, «вольными народами степей и гор Северного Кавказа», как торжественно именовались калмыки, черкесы и др. горские племена. Допускалось привлечение в союз и казаков, территориально отдаленных от главной ячейки, т. е. казаков Астраханского, Оренбургского и Уральского войск. Мысль, как уже отмечалось выше, здоровая, но тогда все умели много говорить, но мало делать. Иногородняя часть населения сейчас же увидела в идее союза новый этап казачьего заговора, а кубанская группа друзей Петлюры вообще отнеслась к этому делу с холодком, так как это могло увести Кубань, через Дон, мимо Киева и мимо уже намечавшейся «незалежной» Украины.