Три дня без чародея - стр. 67
Каким невероятным событиям суждено ещё произойти?
* * *
– Но почему? Как совести хватило? Ведь ты же знал… то есть знала, что от этой свадьбы не только Твердь – честь земель славянских зависит!
– Прямо так и зависит, – привычно низким голосом ворчала Василиса, – А может, батюшка не удосужился мне всего рассказать? Знаешь, как обидно было?.. Заходит и говорит: все, мол, решилась твоя судьба, жених со сватами уже в пути. Будто горничной велел пыль повымести.
– У него на сердце, поди, камень лежал.
– Ага, вот и захотелось родной доченьке такой же камушек подкинуть!
– Не злись на отца. Ему решение трудное выпало. А ты с обидами детскими в делах государственных…
– Да знаю я, знаю, – отвернулась Василиса, комкая в руке малахай. Упрям, однако же, успел заметить предательский блеск в ее глазах. – Все знаю. И, конечно же, вернусь. И буду послушной. И за урода этого замуж пойду. Но что же, совсем норов не показать?
Княжну в Дивном любили. Славили красавицей и разумницей. Шестнадцати весен от роду, уже два года она старалась помогать отцу, вела хозяйство не только в кремле, но и в гостином дворе, где купцы останавливались, и в Иноземном подворье, где послы разных стран обитали. Принимала, привечала, «дивную красу земли славянской собою являла», как начертал в летописании один ладожский волхв. Занималась Василиса и делами торговыми: выезжала с нарочным боярином в окрестные селения и следила, чтобы купцы мимо ярмарки товар втридорога народу не продавали. За то прозвана была народом Премудрой и Ласковой.
Доброту ее все знали. Но знали и то, что норов у нее горячий, хотя о том предпочитали помалкивать. А если кто из иноземцев это вслух примечал, искренне советовали держать рот на замке.
– А что, он еще и урод? – помолчав, сочувственно спросил Упрям.
– А я знаю? Уж наверное… Да разве в этом дело? Будь он хоть красавец писаный разэтакий – все равно урод, урод, урод! А ну его в болото. Два дня еще пожить, а потом и думать о нем.
– Когда хочешь вернуться?
– Когда ты придумаешь, как это сделать. И не строй лицо. Лас видел, что мы с тобой на одной постели спали.
– Так ведь… это ж…
– А ему откуда знать? Да он один раз языком сболтнет – и все, опозорена я.
Упрям почувствовал, как стремительно потеет его спина.
– Надо ему, это самое…
– Ни в коем случае! – твердо заявила Василиса, – Тогда он точно решит, что мы вину укрываем. И батюшке доложит с полным правом как честный служака.
– Так как же…
– Думай.
– Н-да… Слушай, а как ты мои слова угадываешь? – подивился Упрям.
– А у вас, мужиков, одни слова, когда до девичьей чести доходит: тык-мык, да тык-мык.