Три девицы под окном - стр. 50
Рита жалась к бабушке и почти не притронулась к еде.
– За дедушку… съешь хоть немного, помяни его, – прошептала старушка, утирая вновь выступившие слёзы платочком и подкладывая внучке на тарелку блин. – И компотику выпей…
Рита не понимала, что значит «помяни» – она и не думала забывать деда, кому и зачем нужны были доказательства её памяти в виде количества съеденной пищи?.. Но перечить бабушке не хотелось, и она покорно жевала, не чувствуя вкуса.
Тут она увидела, что сквозь толпу к ним протискивается мать, виновато улыбаясь. «Ну, чего ещё отчебучит?» – подумала Рита устало.
– Мам, я поеду, наверное… – сказала Полина, пряча глаза. – Всё равно от меня больше нет проку. Рита поможет посуду помыть и со стола убрать, да и соседки тебя сегодня не оставят. А мне домой надо. Столько дел накопилось…
– Бессердечная ты, Полька, – сказала бабушка, но голос её был не осуждающим, а совершенно бесцветным. Она махнула рукой, словно давая своей непутёвой дочери окончательную вечную вольную:
– Ступай себе! Скатертью дорога…
Рита ужасно обрадовалась. В глубине души она боялась, что теперь, после дедушкиной смерти, мать заберёт её с собой – а ей этого совершенно не хотелось. Она давно выросла из своих глупых детских мечтаний и понимала, что ближе и дороже бабушки у неё нет никого на свете. Тем более, Рита не могла сейчас оставить старушку наедине с этим страшным несчастьем.
Мать, похоже, тоже обрадовалась, что её так легко отпускают – без слёз, условий и обещаний. Каким-то внутренним чутьём она догадалась, что ждать традиционного денежного подношения в этот раз ей точно не стоит, а значит – ничего больше её здесь не задерживает, пора ретироваться.
– Ну… – пробормотала она, не зная, что ещё сказать. – Вы уж тут держитесь.
А через секунду и след её простыл.
АСЯ
В Артеке у Аси вдруг возникла жгучая потребность делиться своими мыслями с близкими людьми, и за смену она настрочила просто невероятное количество писем.
Асины послания летели в Москву чуть ли не каждый день – благо, она взяла с собой в лагерь достаточное количество конвертов с марками и чистую бумагу.
Она писала отцу на домашний адрес и матери на адрес санатория. Нельке на дачу и Рите в «Сказку». Своему руководителю по кружку юных журналистов, а также редактору газеты, в которой подрабатывала – пересылала заметки о весёлой лагерной жизни, о трёхчасовом восхождении на Медведь-гору, о морских прогулках на кораблике…
Единственный человек, которому Ася не удосужилась отправить ни строчки, был Димка. Просто не могла себя заставить – у неё не получалось выжать из себя ни словечка. Вернее, она знала, что с лёгкостью могла бы написать ему: «Мы должны расстаться». Но, какой бы эгоисткой Ася ни была, элементарное чувство порядочности требовало отложить этот разговор на потом, до личной встречи, а не отделываться эпистолярным жанром, как в дурном сентиментальном романе.