Три цвета белой собаки - стр. 20
Медсестры, казалось, совершенно не пьянели, то и дело бодро и деловито переговаривались (я так понял, речь шла о пациентах), выскакивали делать уколы и прочие процедуры. Когда они вместе отправлялись на обход палат, мы с Антоном мочились в умывальник, припевая на мотив марша «Только покойник не ссыт в рукомойник!». Продолжался этот консилиум до четырех утра, и я плохо помню, кто мне вызвал такси и как я добрался домой. Хорошо хоть в перерыве между коньяком и спиртом я сообразил позвонить Ане и сочинить, что моему школьному приятелю дали заслуженного врача и мы празднуем это событие.
Однако безудержное веселье и приличное количество выпивки все же не развязали мне язык: про парадоксальную реакцию на оральный секс я Антону не рассказал. Пришлось бы объяснять слишком личное (хотя куда уж больше), а к такому душевному стриптизу я не был готов, несмотря на крепкую мужскую дружбу. К тому же я и сам отлично понимал, почему инициатива моей дамы обернулась полной капитуляцией тех сил, которые она так горячо стремилась возродить к жизни.
Причиной несостоявшейся по факту измены был мой сосед Пашка, однажды много лет назад вздумавший показать мне минет.
Как ни удивительно, но в ранней юности девушки меня совершенно не интересовали. Не могу вспомнить ни одну, поразившую мое воображение. Кроме разве что девочки из моей детсадовской группы – смуглой, шустрой, кучерявой малышки, которую дразнили Каплан (кто-то из детей принес это «вражеское» имя из дому, взрослые, видимо, неосторожно пошутили): почему, я понял только в школе на уроке истории.
Я рос романтиком, обожающим красивый мир мушкетеров. Сам я при этом был очень высокого роста, сутулый, худой, да еще в очках. Книжку про мушкетеров я обожал – причем не «Трех мушкетеров», а «20 лет спустя» Александра Дюма-отца.
Очень хорошо помню: темные зимние вечера, я болею, у меня температура, и бабушка читает мне про мушкетеров. Слабый свет настольной лампы, я маленькими глоточками пью теплый чай с медом и лимоном. Мчатся на статных скакунах благородные всадники со шпагами наголо, танцуют на балах красавицы в блестящих декольтированных платьях, сверкают бриллианты… Думалось, жизнь такая и есть – в ней правит закон бескорыстной дружбы и преданной любви. И как же неприятно было убедиться, что это не так!
Повзрослев, я стал много читать о тех временах. И что же я узнал?
Кавалеры оказались циничными наемниками и горькими пропойцами, дамы – немытыми и завшивленными, с ног до головы облитыми духами, призванными перебить дурной запах. Но даже несмотря на это шокирующее открытие, стремление к красивым чувствам и романтике осталось со мной навсегда.