Тревожный август. 1942 - стр. 28
Теперь необходимо было, во-первых, разыскать Гомельского, во-вторых, узнать, откуда он родом. Однако все это пришлось отложить, так как начальника отделения, занимавшегося подобными делами, на месте не было, он, видимо, носился по городу, разыскивая свою беспокойную клиентуру.
Данилов позвонил в район и приказал снять засаду на Палихе. Она ничего не дала, впрочем, особой пользы он от нее и не ждал. Оставил ребят в надежде на то, что, может, кто-нибудь придет за продуктами.
– Вы за этим домиком смотрите в оба, будьте начеку. В конце концов, должен же кто-то прийти. Обязательно должен, – сказал он начальнику розыска райотдела. И, выслушав его длинную тираду о том, что людей не хватает и уж лучше пускай его самого, начальника розыска, пошлют на фронт, и что у него на территории «повисают» кражи, твердо добавил: – Это приказ начальника управления, и наше дело выполнять его.
Повесив трубку, Данилов запер кабинет и вышел на улицу.
Долго ждать трамвая на остановке не пришлось. Он вошел в вагон, который был совершенно пуст, лишь старичок кондуктор читал газету. Он сел у окна и задремал. От таблетки кофеина, которую он принял час назад, не чувствовалось бодрости, скорее наоборот. На остановках открывал глаза, невидяще глядел на знакомые улицы и снова погружался в полузабытье. Кондуктор тоненьким дискантом объявлял остановки.
На улице 1905 года Иван Александрович вышел. До дома было рукой подать, но идти стало трудно, ноги словно налились свинцом. Он все же поднялся на третий этаж и открыл дверь квартиры.
В прихожей, стараясь не шуметь, стащил сапоги и расстегнул портупею. Так с ремнем в руках вошел на кухню и увидел Наташу. Она стояла у плиты и улыбалась.
– Ну что, Данилов, наконец ты и обо мне вспомнил.
Она шагнула к нему, и он обнял жену, еще теплую ото сна и, как всегда, удивился, почему волосы у нее пахнут травой.
Когда он проснулся, в комнате царил полумрак от задернутых штор. Данилов взял с тумбочки часы. Стрелки показывали три.
Он сразу же позвонил в отдел и попросил прислать за ним машину. Потом быстро побрился, принял холодный душ (горячей воды, конечно, не было), больно вытерся жестким полотенцем. Тело приятно горело. Шлепая босыми ногами по нагретому солнцем полу, прошел в комнату, надел все чистое. У стола на спинке стула висели выглаженные гимнастерка и галифе. На скатерти лежала записка:
«Картошка в духовке. Поешь обязательно. Целую. Наташа».
Иван Александрович оделся и почувствовал зверский аппетит. Он еще не успел справиться с картошкой, как снизу послышались условные гудки машины – два коротких и длинный. Данилов запер дверь и спустился во двор.