Тревожная осень - стр. 22
Андрей Семенович тут же позвонил в Петербург своей знакомой, директору одной из крупных медицинских страховых компаний, и попросил о помощи. Александра Алексеевна заверила его, что он может спокойно отдыхать, она все решит.
Случись это до начала его собственных «предстательных» проблем, он бы немедленно набрал номер Леонида, расспросил обо всем и пообещал, что его знакомая все сделает в лучшем виде, и принятым в их среде начальственным матерком высказался бы насчет того, что операция пройдет «на ура» и друг выйдет из больницы здоровеньким. Андрей Семенович хорошо знал Леонида и понимал, что мог бы немного отвлечь его разговором от невеселых мыслей. Но, сведя приятеля с Александрой и тем самым оказав ему реальную помощь, он был не в силах оказать еще и моральную поддержку: на это не было сил. Как гласит пословица, «в доме повешенного не говорят о веревке».
Андрей Семенович презирал себя за эту слабость. «Наверное, такие стрессы в первую очередь ослабляют волю и характер, а это и есть самое тяжелое испытание, – думал он. – Но ведь ты сильный. Возьми и позвони Леониду». Однако превозмочь себя, к своему стыду, не смог.
В предпоследний день отдыха Дымов с дочерьми и внучкой поехал в дельфинарий. Почти физически ощущая радость Дашеньки, наблюдающей за ловкими морскими артистами, он едва не забыл о своей гистологии. Но тут сидящий глубоко внутри него голос тихо и раздумчиво произнес: «Интересно, а у дельфинов бывает предстательная железа?»
«Черт, – подумал Андрей Семенович, – достали и здесь. Никак не отпускают, ну прямо как бальзаковская шагреневая кожа какая-то. Кстати, а ведь, когда человек голоса слышит, это ж верный признак шизофрении? Достукался ты, генеральный директор. Слабак. Как подчиненными командовать, ты тут как тут, а как себе приказать, так и нет тебя».
Ему безумно хотелось напиться. До беспамятства, как в студенческие годы. Но как объяснить это семье? В их представлении у него все замечательно и нет совершенно никакого повода напиваться, так что, если он это сделает, они могут заподозрить неладное. А кроме того, потом ведь будет похмелье. Во много раз тяжелее обычного – из-за нервного ожидания результатов гистологического анализа.
«Ладно, не буду, – решил Андрей Семенович, – осталось продержаться всего каких-то три дня».
И вот наступило 31 августа. Суматошные сборы, безумство в аэропорту Пальма-де-Майорка, передача внучки встречавшему их в «Пулково» мужу дочери и первый послеотпускной рабочий день, во время которого Андрей Семенович наконец действительно забыл о том, что его мучило в последнее время. Вечером большая таблетка снотворного – и вот долгожданное (если можно так выразиться) утро 2 сентября.