Тревоги и надежды старшего лейтенанта Берзалова - стр. 45

– Тихо! – замер он и прислушался.

В городе родился жуткий звук, словно кто-то открыл ужасно-ужасно скрипучую дверь. Звук был таким мощным, что от него задрожал воздух и по коже пробежали мурашки. Пёс вдруг вырвался из рук, словно его окликнули, и растворился в темноте.

– Я боюсь… я боюсь… – подал голос Бур, отступая и упираясь спиной в стену дома. Его зубы клацнули, как старый, ржавый капкан.

– Заткнись… – посоветовал ему Архипов, стараясь определить направление звука, но это сделать было трудно, казалось, звук приходит одновременно со всех сторон. Он словно был частью пространства и не имел конкретного источника. Странный был звук. Таких звуков на земле не бывает. Кажется, что Бур даже всхлипнул. У него были все основания пожалеть о своём опрометчивом желании попасть в глубокую разведку.

И тотчас в наушнике раздался заботливо-тревожный голос Гаврилова:

– Роман Георгиевич, у вас всё нормально?

– Нормально, – ответил Берзалов. – А у вас?

– Нормально, заняли оборону, ждём вас. А что это было?

– Не понял. Скрип какой-то.

– Мы тоже ничего не поняли, но звук больно нервный, аж за живое берёт.

– Ладно, до связи, – отключился Берзалов и скомандовал: – Вперёд…

После молнии наступила темнота. Они рысцой пересекли дорогу и спрятались за домом на противоположной стороне улицы.

Казалось, город, название которого Берзалов забыл, спал. Спали люди в нём, спрятавшись от дождя, спали большие и малые предприятия, магазины, заводы и фабрики – с тем, чтобы утром проснуться и заняться своими обычными делами. А утром забегают машины, троллейбусы будут подвывать, набирая скорость, на рынке будут переругиваться торговки семечками, потянется люд со всех сторон, и закипит та обыденная и милая сердцу жизнь, которую мы безвозвратно утратили. По крайней мере, Берзалову так казалось. Он уже и не чаял увидеть то светлое будущее, о котором пророчествовал его друг Славка Куоркис. Тогда бы он испросил отпуск на неделю и смотался бы в Санкт-Петербург, к Варе, и они куда-нибудь закатились бы, или в Лосево, или в Выборг, чтобы бесцельно бродить, глазеть, обедать в ресторанчиках и заниматься любовью в гостинице. И если прошлое и будущее перемешалось для него во что-то невероятно сложное и чувственное, то реальность была такова: вернулся пёс и, сунув морду под руку, потребовал вторую половину пачки. А ведь он прав, решил Берзалов, прошлое не даёт нам потеряться в настоящем, и от этого никуда не денешься, это наш крест.

– Товарищ старший лейтенант… – прошептал Архипов так, как молятся на икону, – свет…

– Вижу… – отозвался Берзалов почти-то с облегчением, потому что угроза, таящаяся в темноте, перестала быть таинственной и приняла зримые очертания.