Третья раса - стр. 42
Горечь этих мыслей угнетающе подействовала на нее.
Милая, ты обречена, – говорили ее глаза, перед которыми плавали в вакууме обломки «Антея», ее космического дома, единственного прибежища в этом холодном, враждебном мраке, который принято именовать Вселенной.
То, что на части корабельных палуб сохранились условия для жизни, еще не значило, что там можно жить. Дышать, есть, пить, спать – да, но жить – это совершенно иное понятие. Перечисленные условия вполне подходили корабельному коту, всеобщему пушистому любимцу, однако человеку нужно несколько больше – смысл существования, например. Если цель их полета недостижима, то оставалось предположить одно – изувеченные катастрофой останки корабля летят сейчас в пространстве, придерживаясь произвольного курса, то есть, по сути, в никуда.
Эллис размышляла над этим спокойно, отстраненно, нисколько не удивляясь собственному равнодушию в мыслях, даже не замечая его. За всплеском эмоций, который она пережила после своего пробуждения, неизбежно наступала депрессия, но в ее случае этот процесс оказался сглажен теми препаратами, которые подавала ей вместе с дыхательной смесью система жизнеобеспечения скафандра.
Оставался один, самый важный и требующий адекватного решения вопрос: кто остался на борту «Антея», кроме нее самой и виденных, вернее, уничтоженных ею дройдов, столь неуклюже и топорно пытавшихся сыграть роли членов экипажа? И главное – кто являлся организатором, заказчиком этого безумного костюмированного представления?
Мысли Эллис были тяжелыми, будто в ее голове кто-то ворочал булыжники… Несмотря на заботу внутренней системы поддержания жизни, она ощущала себя разбитой и больной… Еще бы, ведь процесс выхода из состояния низкотемпературного сна сам по себе опасен, неприятен и болезнен, а когда пробуждение сопровождается такими безумными обстоятельствами, тут и говорить нечего. Эллис сейчас требовались покой, отдых и медицинский контроль, но все, что она могла себе позволить, – это несколько минут неподвижности среди обломков того, что еще так недавно являлось ее домом, большим, надежным и, как казалось, неразрушимым.
Она стояла, машинально вцепившись рукой в покореженную, свисавшую от потолка изуродованного коридора балку, и постепенно успокаивалась, будто в ее душе уже прижилось, нашло свое место ощущение непоправимости случившегося.
Сейчас ей нужно было найти выход: как вернуться в уцелевшую часть корабля и при этом оградить себя от посягательств непонятной силы, что действует на борту?
При воспоминании о дройдах, игравших роль близких ей людей, по спине Эллис опять пробежал озноб. Все это не просто пугало – события не укладывались в рамки человеческого сознания и казались тем более зловещими. Эллис никогда не была склонна к мистицизму, она придерживалась строго материалистических взглядов и знала, что у каждого явления есть причина, его породившая…