Третья ракета - стр. 11
– То была так себе. А эта новая… – уверяет Люся. – Только не лениться, мазать три раза в день… Вот еще, забыла: комиссия в четверг, так что, может, отпуск получите.
– Ого! – не выдерживает Лешка. – Вот это да! На Кубань. К Дарье Емельяновне! Возьми меня в адъютанты. А, командир?
– Ладно!.. Рано еще ржать, – говорит Желтых и, позванивая медалями, принимается за хлеб. – Думаешь, комиссуют? В медсанбат положат да мази пропишут.
– О, тоже неплохо! Медсанбат! Сестрички-лисички. Не хуже Емельяновны, – паясничает Лешка. Примерившись, он норовит выхватить из-под ножа командира горбушку, но Желтых бьет его по руке.
– А ну погоди! Порядка не знаешь.
Возле Люси, несмело переминаясь с ноги на ногу, стоит Попов.
– Товарищ Луся. Сильно тебя просить хочу, – говорит он и смолкает.
– Ну что, Попов, говорите.
– Жена письма не слал. Почему не слал – не знай Попов. Надо штаб документ пиши. Бумага печатку ставь.
– Послать запрос? – догадывается Люся.
– Вот, вот, запрос…
– Хорошо. Попрошу завтра в штабе. Скажите мне адрес.
Попов чешет затылок и вздыхает.
– Якутия. Район Оймякон…
– Боится, чтобы жена к шаману не перебежала… Пока он тут кукурузу ест, – подтрунивает Лешка.
Люся с обидой упрекает его:
– Ну что вы, Задорожный. Все с шутками.
– Жена нету ходи шаман. Шаман нету Якутия, – серьезно говорит Попов, делая ударение в слове «Якутия» на «и».
– Не слушайте его, Попов. Я все сделаю завтра, – просто обещает Люся и закрывает сумку.
– Ну, дочка, садись ближе, поужинай с нами, – приглашает ее командир.
Однако Люся поднимается с земли.
– Нет, нет, вы ешьте. Я уже…
Она берегся за сумку, и мне вдруг становится нестерпимо грустно оттого, что Люся вот-вот уйдет и я останусь в ожидании нового далекого вечера. Девушка спешит и старается на ходу закончить свои дела.
– Лукьянов, вы все болеете? А как у вас с акрихином? Весь выпили?
– Еще на два приема максимум, – тихо и тоже с затаенной грустью отвечает Лукьянов.
– Это мало. Возьмите еще немного. Только принимать регулярно. А то некоторые выплевывают…
– Ото! Из таких ручек выплевывать? – притворно удивляется Лешка. – Вот никакая холера не берет! А то из твоих, Синеглазка, ручек по килограмму этой отравы съедал бы. Ей-богу! Чтоб я сдох!
– Ох и весельчак же вы, Задорожный! Насмешник! – улыбается в темноте Люся.
Желтых тем временем раскладывает на палатке шесть ровных солдатских паек и, видя, что мы медлим, привычно покрикивает:
– Ну, чего ждете? Калача? А ну хватай, живо!
Задорожный огромной пятерней хватает горбушку, сразу надкусывает ее и, по-восточному скрестив ноги, усаживается возле палатки. Степенно берут по пайке Попов и Лукьянов, поудобнее устраивается на земле командир. Только мы с Кривенком неподвижно сидим на бруствере.