Третья причина (сборник) - стр. 26
– Ну, если это так, – нехотя протянул было Пётр, но тут в хижину влез Симбонанга и обратился к Хельмору:
– Всё готово, бвана…
Столь бесцеремонное появление проводника окончательно убедило Шкурина, что всё решено заранее, и, значит, ему остаётся только согласиться…
Держа «винчестер» наизготовку, Пётр шагал за Симбонангой, а позади озабоченно сопели, стараясь не отставать, вооружённые мушкетами аскари. Отряд одолел уже приличное расстояние, и Шкурин начал побаиваться, что никаких невольников они так и не увидят, когда молчавший до этого метис показал на едва заметную тропу:
– Здесь, бвана. Идти оттуда, – и Симбонанга махнул рукой на недалёкий склон.
Остановившись рядом, Шкурин внимательно изучил откос. Место и впрямь подходило для засады, и Пётр, не колеблясь, приказал:
– Мы с тобой стоять тут. Аскари прятаться здесь и там.
Показывая на кусты, где должны были укрыться его люди, Пётр внезапно сообразил, что он, сам того не заметив, начал приспосабливаться к языку Симбонанги, но исправляться не стал и точно так же закончил:
– Я стреляй, все нападай!
Симбонанга сразу же передал приказ аскари и замахал руками, расставляя шкуринское войско вдоль тропки. При этом Пётр с удивлением отметил, что метис с первого раза понял всё так, как надо, и вмешиваться в его распоряжения нет необходимости.
Благодаря умению Симбонанги обустройство засады длилось считанные минуты, теперь оставалось только ждать невольничий караван. Через каких-нибудь полчаса со стороны откоса донёсся звук рога, и Симбонанга, прятавшийся за соседним кустом, чтобы привлечь внимание Петра, показал себе на ухо.
Шкурин осторожно выглянул из своего укрытия. Уже почти рядом, огибая холм, двигалась длинная вереница попарно скованных рогатками полуголых людей. Караван охраняли вооружённые надзиратели, каждый из которых был замотан в два, а может, и в три ярда цветастой ткани.
Шагавший первым держал наготове длиннющее ружьё, а рядом с ним вышагивал какой-то весельчак, который неутомимо приплясывал на ходу и время от времени дул в здоровенный рог. Судя по всему, охрана не ожидала нападения и, откинув все колебания, Пётр выпалил в воздух и почему-то по-русски выкрикнул:
– Стой, сучьи дети!!!
Тут же, как и было приказано, с обеих сторон каравана из кустов выскочили аскари, и кое-кто из них, не удержавшись, пальнул из мушкета. Цветастые надсмотрщики словно остолбенели от неожиданности, только их предводитель закрутился на месте, отчего Шкурину показалось, что он вот-вот выстрелит.
Медлить было нельзя. Пётр вскинул винтовку и, уверенный, что сейчас уложит главного наповал, спустил курок. Но тому, видать, чёрт ворожил, и пуля, взвизгнув, рикошетом ушла в сторону. Зато ружьё, бывшее в руках предводителя, раскололось пополам, а сам он, дико взвыв, заплясал на месте, тряся руками над головой.