Третья мировая война. Вторжение - стр. 10
– За что он их? Видно же ведь, что не бандиты. Ребенок там…
– А хер его знает? Они нас давно за людей не считают. Мы для них дойный скот, быдло. И вот это быдло замычало что-то в ответ… Говорю тебе, рвать отсюда надо к своим. Вместе держаться. Приехали.
Возле дома было хоть глаз выколи. Весь дом словно затаился. Только в 'Камелегдане' горел свет. Из кафе раздавались громкие возгласы на чужом языке.
Эти ничего не боятся.
– Знаешь, вот еще что, – Марат сунул руку во внутренний карман и извлек толстую пачку пятидесятитысячных купюр. – Бери.
– Что ты! Не надо!
– Бери, бери. У меня в рублях еще до фига, а чувствую, что скоро ими сортиры оклеивать будут.
– Ну так не оклеивают же пока.
– Вот и бери. Потом сочтемся.
– Я как только устроюсь еще куда-нибудь, с первой зарплаты начну тебе высылать…
Марат помахал мне рукой, и его 'Вольво' скрылась в арке дома.
– Эти приходили, – Женька закрыла за мной дверь и покосилась на сумку.
– Кто эти? – не понял сразу я.
Женька молча кивнула в сторону стены, за которой и еще за множеством этажей и квартир процветал 'Камелегдан'.
– Ну и что?
– Да ничего. Полупили в дверь, поорали чего-то и ушли.
Я сел в кресло. Вырисовывалась не хилая проблема. И черт меня тогда дернул?
Что теперь? От ментуры никакой защиты – это понятно. Откупиться? Даже тех денег, что дал Марат, не хватит.
И тут у меня перед глазами всплыл тот аккуратный пистолет, лежащий на рапиде.
13.04.2024 г. Москва
На следующий день, закинув за плечо пустой рюкзак и строго-настрого наказав Женьке не открывать никому дверь, я отправился на оптовку. Всех денег конечно с собой не взял. Распихали по тайникам основную их массу. Только без толку все это. Домушники, они четко знают все про наши заморочки. Вон в прошлом году, когда обнесли квартиру Женькиной сестры, даже гирьки от часов и те раскрутили.
Померзнув на остановке в ожидании автобуса, который с зимы стал ходить раз в пять реже, я еле влез в переполненный салон. 'Икарус' казалось, разбух от спрессованного внутри народа, и из раскрытых дверей торчали филейные части одуревших от борьбы за свободное место граждан. Как я влез туда, сам не понимаю.
– Слышь ты, толстый, слезь с моей шеи.
– Локти свои в карман засуньте.
– А-а-а. Козел, лапы убери.
– Саша, Саша, на Заводской выходим.
– Извините, вы не могли бы отдать мою сумку?
Вот когда я пожалел, что не ношу плеер с наушниками. Полчаса такого 'удовольствия' надо еще выдержать. Но вот через пару остановок народ угомонился, и там, где-то за нагромождением потных тел, из динамиков подвешенного к потолку монитора зазвучала музыка, и томный женский голос произнес: