Третий - стр. 15
– Прежде можно было заподозрить подделку… Уже Венька не сомневается… – зло вставляет главный…
И это последнее, что удаётся уловить, прежде чем хлопает белая, будто фарфоровая дверь.
Приходил молчаливый Цжуанг. Сходу вылил на грудь плошку жидкой мази, будто бы не глянул, попало ли средство на пациентку. Полина не решилась с ним заговорить, хотя приходило в голову узнать, где всё-таки находится. Было ощущение, что будут опять спрашивать. Ведь примут за ненормальную, освидетельствование назначат… вдруг что-то найдут? А она больше лечиться не в состоянии… и наверняка найдут, галлюцинации точно были, а что ещё не помнится – там всякое может быть, память ведь тоже повреждённая. Кто этим заниматься будет?
Фу-у-уф, не миновать же психиатра… В больнице не стали бы слишком уж копаться. Дашке приглашали психиатра, поставили её в очередь на следующий месяц, но она не дожила… теперь какой-то счастливец раньше помощь получит. Если доживёт.
Странно, конечно. И вроде хочется вспомнить, и вроде внутри что-то есть, что домой просится, будто есть куда проситься, а всё-таки психиатр страшней всего… видимо, в сказки уже не верится, мамонтёнок не найдёт маму, а психиатр на этом фоне единственная неотвратимая быль… здесь не больница, здесь что-то другое, может есть у них в наличии какой-нибудь Цжуанг, который лечит не ожоги, а мозги.
И вроде нет от лечения Цжуанга особого беспокойства, а всё равно страшно, впору на стену или под стену лезть…
Следующий визит состоялся в более благоприятное для встреч послеобеденное время. Послеобеденность чувствовалась, потому что хотелось есть, и никто не кормил.
Ни разу не поздоровавшаяся компания появилась на пороге. Лежащая на спине Полина не видела лиц, зато почувствовала физически тяжёлый взгляд главного. Ко взгляду прилагался голос.
– Вывезите её оттуда, – распорядился он, – неудобно в этой клети разговаривать, потом хоть в конуру ставьте…
Внутрь проникло что-то многорукое. Полина притихла, но наконец руки сошлись с пиджаком, в поле зрения появилось лицо с глубоким шрамом, а ухмылка сотворила из него что-то разбойничье, но по-разбойничьи доброе. Мужчина прошёл в комнатку один, скрылся за затылком, дёрнул каталку за ручки. Ударила о стену дверь. На выходе из комнаты, каталка вильнула, везти её предполагалось сообща, но мужчине со шрамом не помогали, оставив справляться в одиночку. Он по этому поводу не переживал. Каталка не выровнялась, задела косяк. Удар передался телу, потемнело в глазах.
Интерьеры мельтешили перед глазами, трясло, плечо больно подскакивало на жёсткой каталке, стучали зубы, непонятно было, жилые ли помещения встречаются по пути. Зеркала в тяжёлых рамах, изразцы, варварски навешанные пыльные головы животных то с одним, то с двумя рогами, а иногда как будто с тремя, тряска на ступеньках, пугающе распахивающиеся с грохотом двери, подскакивающие на неровностях колёса…