Третий Храм Колумба - стр. 45
Глава 16
Том вошел в свой дом, единственное место на планете, где он чувствовал себя относительно спокойно. Он находился здесь основную часть времени – за закрытыми окнами и запертой дверью. Журналист пробовал жить в многоквартирных домах, но ему не нравилась близость соседей. Он никого не хотел знать и тем более не хотел, чтобы кто-то узнал его. Саган любил одиночество, а непримечательный дом, который он снимал, располагался в конце длинного квартала в южной части Орландо и обладал всеми нужными свойствами.
Однако он все еще не пришел в себя после посещения могилы Абирама.
Внезапно появившаяся машина так же внезапно исчезла.
На обратном пути мысли Тома вновь обратились к полученным им документам на родительский дом. Вместе с ними адвокат прислал короткую, написанную от руки записку.
Репортер решил еще раз взглянуть на нее и поэтому выдвинул ящик стола, куда бросил документы и записку три года назад.
Он развернул листок во второй раз и прочитал:
«Дом принадлежит тебе. Ты в нем вырос и должен им владеть. Я родился простым евреем. Моя вера и религия имели для меня огромное значение. Но для тебя они не важны. Не стану утверждать, что я тебя понимаю. Грустно, что, несмотря на общую кровь, мы стали чужими. Мы многое потеряли. Но все меняется. К несчастью, невозможно вернуться назад. Все закончилось. Имеет ли это значение? Я знаю, что ты не мошенник. И, как бы ни объяснялось то, что произошло, ты не выдумал ту историю. Я хочу, чтобы ты знал: мне было больно, когда я услышал о твоих несчастьях, хотя теперь я понимаю, что ничего тебе не говорил о своей вере в тебя. Сын, я очень многое скрывал. Вещи, которые тебя бы удивили. Я уношу свои тайны в могилу. Пожалуйста, пойми, что я всегда старался поступать по совести. Надеюсь, однажды ты будешь жить именно так».
Старший Саган не написал «Я сожалею». Не написал «Я тебя люблю» или «Удачи тебе». И даже не написал «Отправляйся в ад».
Только констатация фактов.
И две последние строки. «Поступать по совести».
Типичный Абирам.
До самого конца стоял на своем.
Три года назад Том не понял слов: «Я уношу свои тайны в могилу». Он посчитал их отцовским преувеличением. Теперь же у него возникли серьезные сомнения. Как мог Захария Саймон знать, что спрятано в могиле? Тут могло быть только одно объяснение: ему рассказала Элли.
Но что ей известно?
Журналист подошел к окну и выглянул наружу. Тихо, никакого движения, все погружено в обычную дремоту. Здесь жило совсем немного детей. В основном тут обитали пенсионеры, наслаждающиеся флоридским солнцем и отсутствием подоходного налога штата.