Третий брат - стр. 3
Отец отворачивал своё обветренное лицо и молчал, пока сын теребил его за рукав. Вспоминалась ему одна история, и на душе было тягостно.
В ту давнюю ночь утлая посудина с каторжниками прибивалась к рейду, что находился немного дальше за «братьями». Он был ещё молод и гордился тем, что получил назначение старшим матросом… на старом пароходишке, перевозившем осуждённых на остров.
Шторм, посильней того, что трепал теперь катер с мичманом, не давал тогда шансов подойти к берегу. А возвращаться было уже некуда, да и безнадежно опасно. Так и кружили неподалёку от «братьев» в надежде на то, что хоть немного стихнет ветер и спадёт волна, чтобы приблизиться к рейду. Каторжные лежали вповалку, забившись в угол трюма, уставшие матросы еле ворочались, исполняя команды.
Отчаяние охватывало не только несчастных в трюме, но и престарелого капитана, которому давно уж было пора на берег, да начальство не отпускало. Ну ещё, мол, последний рейс, а там отдохнёшь. Скрепя сердце, брался и выполнял, чтобы… снова получить приказ. Теперь-то он знал наверняка – после этого рейса, покуда выживет, ноги его не будет на пароходе.
Штормить не переставало, а силы были на исходе: сколько ещё – полчаса, час, а там все равно что-то надо делать. «Капитан должен думать прежде о команде, – убеждал себя старик, – а не об отщепенцах, что едва от виселицы убереглись. Если не суждено всем спастись, то вытаскивать будем наших. Шлюпок едва хватит, чтобы матросам спастись, да мне с помощником…»
Едва последняя мысль пришла к нему, стало как-то не по себе. Поёжился капитан в своей робе, стоя на ветру. Только не из-за ветра и холода, а потому, что от мысли той повеяло замогильным холодом. Безразличие зияющей пустоты всасывало его вместе с мыслями, чувствами и капитанским опытом в разрытую под могилу землю. «Сойди на землю и найдёшь покой, – нашёптывало его сознание, – какое тебе дело до шайки каторжников, забившихся в трюм от страха. Бросай их здесь, а сам иди ко мне – в сырую землю…»
Капитан едва очнулся от наваждения. Тут же пришлось отдать приказ, чтобы спускали шлюпки на воду, пароходик уже едва держался под ударами волн. Матросы начали выводить заключённых из трюма. Капитан молча сопровождал каждого из них тяжёлым осмысленным взглядом, в котором было не безразличие, а горел тусклый огонь надежды. Скольких тогда успели вывести, прежде чем пароход накренился на правый бок и стал тонуть?! Последним капитан буквально столкнул в шлюпку старшего матроса – отца нашего мичмана, а сам уже не успел – пароход опрокинуло волной набок и вместе со стоявшими на палубе капитан полетел за борт, а судно пошло ко дну.