Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии - стр. 47
– Ты что, издеваешься? – ощетинился император. – Вовсе нет.
Какое-то время они измеряли друг друга взглядами.
– Меня известили, что тебя нелегко было поймать… – сказал наконец Шокоицин. – Многие из наших оставили свои кости в той безводной равнине.
– Да, – ответил с удовольствием Святой солдат. – Их было весьма немало.
– Детвора назвала тебя «Человеком, который выбрал войну». Чем ты заманил их пойти с тобой? Собирал их по дороге, похищал с ферм на окраинах, так, что ли? – Он ткнулся лицом в его лицо и обжег своим дыханием. – Шастают ли и другие изверги вроде тебя по моей стране?
– Я всего лишь простой рядовой, шедший в разведку. Но очень скоро вслед за мной появится десантный отряд Эрнандо.
Император поднял правую бровь. Очевидно, это имя ему ничего не говорило.
– Эрнандо? Да кто это такой?
– Лейтенант из пехоты. По случайности приходится моим дядей. Он солдат лучше, чем я.
– Сколько человек с ним?
– Около трехсот, если считать и дружину наемников тласкаланов.
Шокоицин громко рассмеялся, несмотря на боль, угнетавшую его.
– Твой дядя, наверное, совсем с ума сошел… Даже и без дополнительной мобилизации моя регулярная армия на данный момент насчитывает около трехсот тысяч хорошо обученных бойцов, не говоря об остальных войсках конфедерации! Наши пулеметчики и наши переносные лазерные установки раздавят его отряд еще на границе с Аскапоцалко. Или он придет с Еекатепека? Ты мне не ответишь, знаю… – Вдруг он вспомнил о чем-то. – Мне доложили, что сразу после того, как тебя поймали, твое транспортное средство обвилось темно-желтым сиянием и распалось на кучу искр?
– Предохранительная мера, чтобы не попало в чужие руки. Мне запрещено говорить, как это происходит.
– А где ты так выучил наш язык?
– Ваши учебные пособия, предназначенные для все новых и новых жителей империи, мне очень пригодились. Я накупил себе словарей и разговорников в Олмекане, родине письменности. Кроме того, есть и один гипнотический способ – запоминать, когда спишь. Как видишь, наши медики не хуже твоих потомственных шаманов.
Пока говорил, Святой солдат смотрел через нестандартно раскроенный лист стекла ближайшего окна – часть концепции «текущего пространства» безымянного архитектора, при которой и время включено как компонент. Многомиллионный город был расположен на острове посреди соленого озера, на поверхности которого поблескивали белые кристаллы. Набережные-насыпи связывали его с соседними поселениями, брюхо города было полно каналов и клокочущих гофрированных труб, а висячие мосты тянулись с одного строительного модуля к другому. Фундамент некоторых зданий утопал в воде. Железо являлось одним из основных скелетных и формообразующих элементов многоэтажных металлоконструкций, стройка которых подчинялась требованию исполнить все прямыми линиями, изгибами и углами. Пирамидальные храмы, теокалии, воняли копаловой смолой, которой священнослужители кадили во время жертвоприношений. Среди этой окаменевшей математики поражало обилие полудрагоценных камней, используемых для украшения множества мозаик. Святой солдат увидел, как татуированные с головы до пят блюстители порядка с обсидиановыми парадными ножами и дубинками на поясе брызгали слезоточивым газом на горстку демонстрантов, которые скандировали перед мемориалом жречества в поддержку идеи о переработке фекалий с целью их использования в качестве пищевых продуктов. Гвардейцы вытянулись у постамента с бьющимся сердцем, в аорту которого были вмонтированы опрыскиватели, разбрасывающие кроваво-красные струи во все стороны. Говорили, что некоторые родители нарочно калечили своих детей, чтобы устроить их в музей человеческих уродов. Он был придуман самим Шокоицином, и возле него всегда стоял в очереди народ, в то время как перед Обсерваторией и окруженной клубами по интересам ступенчатой Академией искусств редко появлялись люди, даже когда вручали призы победителям всенародных поэтических конкурсов, организованных религиозным реформатором – принцом Несауалкойотлом. Туда, однако, часто наведывались штатные шпионы и культурные революционеры при кобурах, посланные Министерством внутренней стабильности. Даже и отсюда, из окна с хромированными рамками над 365-й ступенью, человеку казалось, что он слышит гвалт из так называемых домов песен и шумные крики со стадиона, где играли в нечто вроде мезоамериканского эквивалента баскетбола. Некоторые из домов удивляли, так как были похожи на игральную кость, брошенную на ребро, а их стены были исцарапаны замысловатыми надписями. Везде отталкивающее шло рядом с гротеском.