Третье Правило Волшебника, или Защитники Паствы - стр. 86

Он с раздражением кашлянул.

– Я уже по горло сыт слухами. Мне нужна правда о том, что сейчас творится в Эйдиндриле. Например, я слышал даже, что все члены Совета казнены, как и Мать-Исповедница.

К старухе вернулась улыбка.

– Человек вашего ранга может отправиться непосредственно во дворец и потребовать встречи с Советом. В этом было бы больше смысла, чем хватать на улицах людей, которые толком ничего не знают, и пытаться их расспросить. Правду лучше всего видеть собственными глазами, мой господин.

Броган сжал губы.

– Меня здесь не было в то время, когда, по слухам, казнили Мать-Исповедницу.

– Ах, так, значит, вас интересует Мать-Исповедница... Почему же вы не сказали сразу, вместо того чтобы ходить вокруг да около? Я слышала, что ей отрубили голову, но сама этого не видела. Однако внучка моя там была, верно, детка? Девочка кивнула:

– Да, мой господин, была и своими глазами видела. Они отрубили ей голову, вот так.

Броган горестно вздохнул:

– Этого я и боялся. Итак, она умерла?

Девочка покачала головой:

– Этого я не говорила, господин мой. Я сказала, что видела, как ей отрубили голову.

Она посмотрела ему прямо в глаза и улыбнулась.

– Что ты хочешь этим сказать? – Броган бросил быстрый взгляд на старуху. – Что она имеет в виду?

– То, что сказала, мой господин. Эйдиндрил от века был силен своей магией, хотя сейчас от нее остались только осколки. А когда дело касается магии, не всегда можно верить тому, что видишь. Она хоть и мала, но достаточно сообразительна, чтобы понимать такие вещи. Человек вашей профессии тоже должен бы это знать.

– Остались одни осколки? Это попахивает злом. Что вам известно о приспешниках Владетеля?

– Они ужасны, мой господин. Но магия сама по себе не зло. Она просто существует, как и все остальное.

Броган сжал кулаки.

– Магия – порождение Владетеля.

Старуха усмехнулась.

– С тем же успехом можно сказать, что вот этот красивый серебряный кинжал у вас за поясом – порождение Владетеля. Если им зарезать невинного человека, это, конечно, большое зло. Но если им, к примеру, воспользоваться для защиты от безумца-фанатика, независимо о того, какое положение занимает этот безумец, то тот, кто сделает это, сотворит добро. Кинжал же ни то, ни другое, потому что им может воспользоваться любой. – Глаза ее заволокло дымкой, а голос упал до шепота. – Но когда магией пользуются, чтобы покарать недостойного, она – воплощение мести.

– Ну, хорошо – и как, по-вашему, та магия, что существует в городе? Она используется для добра или зла?

– Для того и для другого, господин мой. В конце концов, здесь ведь стоит замок Волшебника, здесь – средоточие силы.