Третье человечество - стр. 31
Тейя неслась ко мне со скоростью 40 000 километров в час.
Столкновение было неизбежным.
Ударив по касательной, Тейя ободрала мне кожу, сорвав еще неокрепшие защитные слои и вклинившись так глубоко, что в космическую пустоту брызнула оранжевая магма. Оказавшись в поле моего тяготения, астероид сделал круг по моей суше.
Мне казалось, будто с меня живьем сняли скальп.
Примерно то же происходит, когда люди чистят яблоко.
Если бы у меня был рот, я бы закричала.
Но мне было нечем выразить эту боль, и меня все равно никто бы не услышал.
Но эта первая рана включила мое сознание.
Тейя не только содрала с меня кожу, но и пробудила разум.
В тот момент, думая, что умираю, я вдруг осознала, что… живу.
Резко зазвенел звонок.
Усталая рука, вырванная из блаженной летаргии сна, подняла трубку и приблизила ее к уху:
– Алло?
– Господин Пеллегрен? Томас Пеллегрен?
– Он самый. Вы что, с ума сошли беспокоить меня в такой час?
– Господин Пеллегрен, у меня для вас есть две новости – хорошая и плохая.
– Кто вы?
– Начнем с хорошей. Вы стали отцом…
Дыхание человека, слушавшего эти слова, участилось.
– Не волнуйтесь, господин Пеллегрен, ребенок чувствует себя хорошо. Он пребывает в прекрасной форме.
– А плохая?
– Ребенок весит 58 килограммов.
– Что?!
– Этот ребенок – я.
Надолго повисла тишина.
– Понимаю ваше удивление. Если есть желание, то я здесь рядом, могу тотчас же к вам зайти.
Давид Уэллс знал, что мать вернется не скоро – она собиралась остаться в морге, чтобы поплакать и помолиться рядом с телом.
Он поднялся по лестнице и вошел в свою комнату. Положил на кровать пакет, сел и внимательно осмотрелся вокруг.
Прямо напротив над письменным столом висел монументальный плакат с репродукцией картины Жака Луи Давида, изображавшей Наполеона, совершавшего переход через Альпы. Страсть Давида к Бонапарту родилась давно. Увидев его в учебнике истории, он сразу сказал себе: «Это человек, указующий мне путь». Тогда он еще не знал, что и сам будет небольшого роста.
И только когда эта проблема для него стала насущной, Давиду пришло в голову, что Наполеон воплощал собой реванш низкорослых над высокими. Потом он прочитал множество книг о великом императоре. Стал собирать гравюры и с помощью оловянных солдатиков воспроизвел битву при Аустерлице. Макет этого сражения, запечатлевший самый решающий момент, и сейчас стоял на комоде. И всем своим лилипутам он дал имена наполеоновских офицеров: Бертье, Мюрат, Даву, Ней, Массена. Свою карликовую крольчиху он назвал Жозефиной.
Взгляд Давида снова упал на пакет с вещами отца. Ему вспомнилось, как тот когда-то сказал: «Человечество будущего создают грезы настоящего. Обо всем хорошем, что с нами произошло, когда-то обязательно мечтал кто-то из наших предков. А все хорошее, что произойдет с нашими потомками, воображает кто-нибудь из живущих ныне. Может быть, даже ты».