Тренер Людоеда - стр. 11
– Какая разница?
– Солдафон, значит, самодур. А история с румынкой из ансамбля…
Эта история прогремела если не на всю Африку, то на окрестный регион. Случилась она за год до нашего приезда. Оказался тут в столице на гастролях какой-то румынский фольклорный ансамбль. Папаша почтил их концерт своим присутствием и положил глаз на солистку. Той же ночью президентские головорезы доставили её во дворец, а наутро народу было объявлено, что у папаши теперь ещё одна временная жена, не то седьмая, не то восьмая по счёту. Первая-то была из местных, единственная официальная, сопровождавшая его на церемонии и в загранпоездки. Некоторые из временных жён уже отпущены за ненадобностью, но всех детей он оставлял себе, и было их во дворце числом уже более двадцати.
– Ничего, я не солистка…
– Всё равно, не нравится мне, что ты туда один едешь.
– А я и не один… Ты со мной.
– Ха, я! Кто мне пропуск даст именной?
В этот момент из кухни послышалось сдавленное хихиканье Жана вперемежку с хрюканьем и шипеньем старенького транзистора, стоявшего у него там на холодильнике.
– Что у тебя, Жан? – крикнул я.
– Да брось, – отмахнулся Виктор, – он же на пальчик смеётся, только покажи.
Из-за косяка кухонной двери выглянула широкая лоснящаяся физиономия с плутоватыми глазами.
– Наш папаша выступает, – сообщил Жан. – Говорит, что мы все должны радоваться.
– Чему это? – осведомился Виктор. – Дню независимости?
– Само собой, – ответил Жан, – но главное: ему румынка сына родила, – в открытую заливаясь смехом, провозгласил он. – Шестипалого!
– Где шестипалого? – ахнул я.
– На руках! Он говорит, что это божья отметина и к счастью.
– Во, даёт, – прокомментировал Виктор. – Ну что ж, теперь писай кверху от радости.
Не порти народу праздник своим цинизмом, – заметил я. – Иди, оденься поприличнее, пора ехать.
Оставив нашу таратайку на площади перед университетом, мы продвигались к той части проспекта – бывшей взлётной полосы, где были сооружены крытые временные трибуны.
– Сейчас твоя затея лопнет, как мой мочевой пузырь во время «кратенькой» речи премьер-министра на открытии учебного года, – заявил Виктор, завидя первую цепь армейского охранения.
– Не дрейфь, прорвёмся! Ты, главное, получше виляй хвостом подобострастия, всем покажи, что я не просто начальник, а царь и бог. Кстати, как здорово, что я не выбросил треногу.
– Кому здорово, а кому…, – немедленно отозвался он, громко пыхтя скорее всё-таки от возмущения, чем от усталости.
Нужно сказать, что мы представляли в это утро колоритную парочку: я впереди в белоснежном тропическом костюме и руки-в-брюки, а сзади Виктор в чёрном шерстяном костюме и белой сорочке с красным галстуком, с тремя фотоаппаратами на шее, моей кинокамерой на левом плече и треногой от теодолита под мышкой.