Требуется Робинзон - стр. 6
Покончив с созерцанием окрестностей, Константин Константинович заметил в крайнем кормовом окне шхуны бурое мужское лицо. Оно мелькнуло и пропало, но вскоре оно же, теперь в облике эдакого Билли Бонса, возникло на палубе, приблизилось к сходне и уставилось на посетителя, сделавшего к борту несколько шагов. А тот, приняв независимый вид и задрав голову, разглядывал путаницу обвисших снастей, ослабших вант и фордунов, перекрученных лопарей брасов и фалов, бросал взгляд на клочья измочаленной клетневки, и это пристальное внимание к рангоуту и такелажу не понравилось Билли Бонсу. Он и сам, оглядевшись вокруг, увидел, словно впервые, вопиющие признаки разгильдяйства и праздной жизни: грязное полотенце на планшире, башмак в стволе небольшой карронады, ведро с помоями и картофельные очистки на полубаке и, наконец, пыльный голик, лежащий на его, Билли Бонса, плаще, выстиранном и распятом для просушки на трюме. Присутствие любопытствующего незнакомца наполнило горечью капитанское сердце. Душа его была уязвлена обыденностью, с которой он давно смирился и с которой уже не пытался бороться, но теперь… Теперь уязвленная гордость трансформировалась в скорбно-призывный вопль:
Плоская корма имела окна и кое-какой орнамент, а ниже окон – накладное название из медных букв, которые сообщили ему, что перед ним – MAGGIE MAY.
– БоОООоцман!!! Небритый, в синей засаленной куртке с капитанскими нашивками, в пузырящихся штанах, засунутых в сапоги с голяшками, подвернутыми чуть ли не до каблуков, он ринулся к трюму, схватил с плаща растопыренный голик и швырнул его в дверь фор-рубки, заорав теперь воистину ужасным пиратским голосом, похожим на рёв вепря:
– ПроОООон-ня!!! А ну, выдь сюда, охламон!!!
Эхо вернуло на палубу гулкое «оОООон-ня!» и голик, вылетевший обратно со скоростью снаряда. Билли Бонс ловко увернулся и, сунув голову в дверь, на сей раз истёк медом:
– Проня-я, дитё человеческое, покажись шкиперу и доложи, что за бардак творится на палубе?
«А здешние мариманы, верно, стоят друг друга, – решил Константин Константинович и подумал, что боцман, видимо, богатырь и корифей из той породы „драконов“, которым не страшны ни штормы-ураганы, ни грозные капитанские тирады. – И отношения между ними весьма… гм, патриархальные, – заключил напоследок, но, увидев над высоким, окованным медью комингсом смазливую физиономию, увенчанную пышной шапкой мелких белокурых кудрей, так и ахнул: – Батюшки… чистый купидон!».
– Петра Петрович, ну чо вы разоряетесь зазря? – спросил смазливый «дракон» с добродушной укоризной. Несмотря на крепенькие плечи, он, перешагнувши порог, остался эдаким парнишечкой, эдакой птичкой-невеличкой. – В настоящем бардаке порядок, – продолжал боцман увещевать своего капитана, – а если у нас что-то не на месте, то это не бардак, а цирк, как в том анекдоте, помните?