Требуется Робинзон - стр. 42
– Да не жадничай, как в прошлый раз, – напомнил буфетчику. – Отоварь по полной программе – выше крыши.
Приказ командира – закон для подчиненного. Перегруженная посудина перешла из рук в руки в тот момент, когда судьба-злодейка завалила баркентину в резкий и глубокий крен. Отброшенный к спинке дивана, Степан Петрович, как по команде «хенде хох», вздернул руки и вознёс ту, с миской, на «головоцентрическую орбиту». Все замерли. Глаза всех вперились в миску, обретшую грозное сходство с противопехотной миной. В следующий миг «Эклиптика» вздыбилась, как норовистый конь, а «мина», сорвавшись с орбиты, устряпала Зозулю с головы до выпуклого живота, обтянутого, как на грех, новехонькой бостоновой тужуркой.
Секундное замешательство обедавших сменилось дребезжащим смешком, каким смеются люди, только что избежавшие смертельной опасности, но Зозулю добили недипломатичные слова второго штурмана: «Жадность фраера сгубила».
Зозуля бросился вон, однако на палубе угодил под волну, ворвавшуюся в тесное пространство между кают-компанией, гальюном и входом в жилые помещения комсостава. Вал разметал кабузные дрова, сложенные за капом, опрокинул «палубного» курсанта, а дежурного столкнул с помпоучем и выполоскал последнего так основательно, что Степан Петрович, переодевшись, растерял весь пыл и гнев, который собирался обрушить на штурмана, посмевшего при всех обозвать его «фраером».
Заурядное, в общем и целом, происшествие обросло палубным фольклором и ожесточило Зозулю, а тут – напоминание, сделанное к тому же недругом-капитаном.
Но в этот раз Степану Петровичу не пришлось доесть даже борща: в кают-компанию заглянул дежурный и сказал, что вахтенный помощник просит капитана подняться наверх.
– Что там стряслось? – спросил Старыгин.
– По левому борту – «Галактика», – ответил курсант. – Лежит в дрейфе, а с нее семафорят, что имеют на борту командира отряда, который сломал ногу. Требуют врача.
– Товарищ Черноскул… сломал ногу?! – воскликнул Зозуля, выбираясь из-за стола. – А где же их собственный доктор?
– Не пошел в рейс, – ответил Константин Константинович, пробираясь следом. – Сослался на семейные обстоятельства. Если у Черноскула серьезная поломатость, пусть радуется, что и наш эскулап не сбежал, как намеревался, в «валютный» рейс с морагентщиками.
Баркентины сблизились на расстояние, безопасное для рангоута.
Капитан «Галактики» Бакшеев, высокий и худой, похожий на унылую цаплю в черном плаще и с рупором в руках, повторил то же самое: у Черноскула сложный перелом, присылайте врача.
– Ну, нет у них врача, так шлюпки на месте! – злился старпом. – Моряки и курсанты из того же помола. Так почему это мы – и то, и другое?