Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы - стр. 31

О том, что коррупция была заметна и могла приводить к достаточно странным спайкам, повествовал С. Вилленберг, рассказывая о пребывании в «камуфляжной бригаде», которая весной и летом 1943 г. собирала в лесу хвойные ветви для ограды. Ее начальник эсэсовец Г. Сидов демонстративно удалялся, после чего вахманы собирали деньги и обменивали их на продукты у поджидавших поляков. Сами они, как и эс эсовец, не оставались внакладе. Даже когда во время отпуска Г. Сидова заменил А. Мите, спекуляции не прекратились (с. 278–281). Эти коррупционные схемы, как ни странно, были производной от системы насилия: каждый член цепочки знал, что в случае разоблачения ему грозит наказание: для евреев – избиения и смерть, для вахманов – выговоры и дисциплинарные взыскания. Меньше всего волновались немцы: ввиду отстраненности Ф. Штангля эсэсовцы могли опасаться разве что молодого К. Франца. Хотя периодически они устраивали «облавы». Например, Я. Верник свидетельствовал, что однажды у «золотых евреев», которых в свою очередь регулярно шантажировали вахманы, провели обыск и нашли значительное количество драгоценностей: «Они не могли признаться, что делали это под давлением, потому что все равно им ничего не помогло бы. Начались пытки. Закончился золотой сон птицы в клетке о свободе. Сейчас им было хуже, чем другим работникам. После этого случая осталась их половина, раньше их было 150» (с. 179).

Все это ярким образом иллюстрирует тот факт, что даже в царстве тотального террора остается пространство для внутреннего сопротивления и выстраивания сетей взаимопомощи. Именно они и стали той почвой, на которой и взросло подполье, поднявшее восстание.

Отдельные акты сопротивления случались в Треблинке и до восстания 2 августа. Самый известный из них – убийство роттенфюрера Макса Биала (Била)[93] 11 сентября 1942 г. Его ударил ножом вернувшийся с работы в лесу 45-летний Меир Берлинер, варшавянин, гражданин Аргентины[94]. После «героической гибели» нациста его имя было присвоено казарме на территории лагеря, где жили эсэсовцы[95].

Случались и побеги. 25-летний Абрам Кшепицкий в конце августа 1942 г. был депортирован из Варшавы в Треблинку, но через две с половиной недели вместе с тремя другими узниками бежал оттуда. По заданию группы «Онег Шабат»[96] Рахель Ауэрбах встретилась с Кшепицким и записала его рассказ, ставший первым свидетельством о происходящем в Треблинке[97]. Кшепицкий погиб в апреле 1943 г. во время восстания в Варшавском гетто. Известны также другие случаи побегов из Треблинки. Так, чехословацкий предприниматель Оскар Бергер, бежавший в сентябре 1942 г. (возможно, вместе с Кшепицким), в июле 1943 г. был пойман и заключен в Бухенвальд, где дожил до освобождения лагеря. В начале декабря 1942 г. бежали 7 евреев, из них четверо были пойманы. Как вспоминал спустя полтора года А. Гольдфарб, «в декабре месяце 1942 года, когда выпал первый снег, 7 заключенных бежали из лагеря. Четверо из них были задержаны. Франц Курт вызвал вахмана Ивана и в присутствии стоявших у барака рабочих приказал последнему сделать с ними все, что он захочет. Первого убили. Второму Иван вбил гвоздь в голову. Третьему отрезал уши. После этого последних двух и четвертого тут же на виду у всех повесили»