Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы - стр. 105

. Но результаты все же были неважные. Трупы обливались бензином и сжигались. Это стоило дорого, а результат был слабый. Мужчины почти не горели. При появлении самолета в воздухе трупы маскировались елками, работа прекращалась. Это было ужасное зрелище. Самое ужасное, что человеческие глаза когда-либо видели. Когда сжигали беременных женщин, то живот лопался, ребенок вываливался и таким образом горел на трупе матери. Все это не производило никакого впечатления на бандитов. Они смотрели на это как на машину, которая плохо функционирует и мало производит. Однажды в лагерь прибыл обершарфюрер со знаком СС и дал указания создать для нас настоящий ад. Это был мужчина около 45 лет, среднего роста, всегда улыбающийся, его любимое слово было «tadellos»[339], от этого пошло его прозвище – Безупречный[340]. Лицо его, очень доброе, не выражало того, что крылось в его подлой душе. Он получал истинное удовольствие, когда смотрел на горящие факелы трупов. Это пламя для него было великим явлением. Он ласкал его взглядом, лежал около него, улыбался и говорил с ним. Этот ад он разжег таким образом: он приспособил машину, выкапывающую трупы, так называемый багер, которая вынимала за раз[341] 3 000 трупов. На бетонированных столбах 100–150 метров длиной укладывали решетку из железных рельс. Рабочие клали трупы целыми штабелями на решетках и поджигали. Я немолодой человек и много в жизни видел, но более ужасного ада сам Люцифер не был бы в состоянии создать. Может ли кто-нибудь себе представить такой длины решетку, на которой лежат 3 000 трупов людей, которые еще недавно были живы? Вы видите их лица, кажется, что через минуту эти тела сорвутся и проснутся от глубокого сна. А здесь по приказу разжигают факел, горящий живым пламенем. Если ты стоишь невдалеке, то кажется, что это спящие стонут, что дети сейчас же подскочат и будут кричать «мама». Страх и жалость охватывают тебя, но все же ты стоишь, работаешь и молчишь. Бандиты, стоя у пепла, смеются сатанинским хохотом, дьявольское удовольствие искрится в их глазах. По этому случаю они пьют водку, лучшие ликеры, закусывают вкусностями. Они гуляют и забавляются, греются от огня. Даже после смерти еврей дает пользу. Лютая зима, но здесь из печей веет жаром. Этот жар исходит от горящих еврейских тел. Греются от них бандиты, пьют, едят и поют. Костер постепенно угасает, остался только пепел, который удобрит эту безмолвную землю. Земля залита человеческой кровью и засеяна пеплом человеческих тел. Потом она будет плодоносна. Если бы она могла говорить, она многое бы рассказала. Она знает обо всем и молчит. Дни шли, а бедные рабочие при трупах горевали, гибли, пухли. И день за днем сердца бандитов наполнялись гордостью и удовольствием. Они совершенствовали ад. Было ясно и тепло – горели факелы, следы казненных исчезали, наши сердца кровоточили. А обершарфюрер сидел у костра, смеялся, ласкал его взглядом, говорил ему «безупречный», видел в этом костре осуществление своих извращенных мечтаний и дерзаний.