Травница для Белого Лиса - стр. 8
— А вы, простите, кем будете? — стягивая платок с носа и рта, поинтересовалась я.
— Юки, — коротко ответил мой новый знакомый.
«Юки, — повторила я про себя необычное имя. — Это с каких же далёких земель ты прибыл?», но и это я спросить не успела.
— Я из Ханиграда, — почти без перерыва продолжил он. — А вы?
И тут до меня дошло, что он не знал, куда идти. Просто вышел на протоптанную дорогу, которую люди использовали, чтобы добираться из деревни в Ханиград. Широко улыбнувшись, я представилась и сообщила, что живу ближе. И, набравшись смелости, спросила, что за имя такое диковинное?
— Не диковинное, — дружелюбно улыбнулся Юки, — а старинное. Здесь, знаешь? Можно я на «ты»? Раньше народ жил, шаманизмом промышлял, так вот, у них и язык свой был…
Пока мы добирались до бабушкиного, нет, до моего дома, Юки рассказывал сказку про лесных людей, о которых я уже слышала от бабушки. И пусть эта история мне была хорошо знакома, я лишь улыбалась, вежливо слушая и не перебивая. Наконец, поведав о народе, жившем в мире с природой, Юки добавил, что имя его с их языка переводится: «Снег».
— Вот почему ты в снегу не тонешь! — рассмеялась я.
— Пришли, Ая, — улыбнулся Юки в ответ.
Мы остановились неподалёку от дома. Белокурый юноша передал мне вязанку хвороста и попрощался, возвращаясь в лес, а не направившись в сторону города. Решив, что он, должно быть, что-то там оставил, я лишь порадовалась, что успеваю сегодня в ратушу.
Как никак с моего места не было видно входной двери, а потому я не знала, что помимо встречи с Юки, встречусь и ещё кое с кем.
5. Глава 5
На пороге стояла матушка. Куталась в зимнее меховое пальто и держала в рукавицах узел. Она столь пристально вглядывалась в край леса, что мне удалось подойти незамеченной. Благодаря этому я рассмотрела, как вздувались её ноздри, как сошлись на переносице брови, как плотно сжались бледные губы, пока непроницаемые глаза наблюдали за чем-то вдали.
Я обернулась вслед её взгляду и заметила, как по лесу двигалась человеческая фигура в белой шубе. Это удалялся за ели и кряжистые деревья Юки. Неужто этот добрый юноша сумел вызвать столько матушкиного недовольства?
Откашлявшись и поправив платок на голове, я поприветствовала матушку. Она моргнула, удивлённо взглянула на меня, словно не ожидала встретить, и кривовато улыбнулась одними губами. Ненависть из глаз испарилась, а на смену ей пришла целая смесь чувств и эмоций. На мгновенье даже почудилось, что она меня обнимет.
— Так и будем на холоде стоять? Где твоё гостеприимство!
В этом вся матушка. Ни приветствия, ни извинений. Пригласив её в дом, я поспешила развести огонь и подвесить над ним старенький чайник с почерневшими от многократного использования стенками. Пусть матушка встретила меня грубостью, она также принесла съестного. Закинула узелок с крупами, свежеиспечённым хлебом и куском, завёрнутого в бумагу, сливочного масла на кухонный стол. Сама села рядом на низенькую скамью и с явным отвращением осмотрелась. Видать, не оценила матушка моих вчерашних стараний, из-за которых всё ещё болели руки. Она видела лишь разбитое окно, пустые полки, потрескавшуюся кухонную утварь и изъеденный молью, протёртый до дыр половичок.