Транзит: Звёздная Гавань - стр. 4
Наступила реакция – испустив тонкий сгусток пара, средство защиты стало сдавливаться, визуально сжимаясь своими пластинами, складываясь друг на друга, за доли секунды оканчивая всю операцию на месте нажатия и теперь из массивного астро-шлема, превратившись в тончайший слой эластичного материала, в длину не более ладони.
За ней Аден уловил довольную гримасу хозяина, в страхе переведя свой взгляд, куда-то прочь, в иное место.
Внутри ещё играли правила, перечень запретов: смотреть, говорить, прикасаться.
Любое иное действие без данного на то должного разрешения, что жестоко каралось.
На секунду всё его тело дрогнуло, как если, впиваясь и карабкаясь вверх по позвоночнику, воображение рисовало сцены пыток, гигантских, безумно острых игл, пил, мёрзлых пыточных столов.
Он представил, что всё не обошлось, он не получил побоев, не был отправлен в бессрочную ссылку.
Окружающая цельнометаллическая пелена из головного зажима и вивесекторого лазера, что раскроит его череп, доставая по меркам хозяев не идеальный мозг, заменяя тот биоусилителями, искусственными нервными окончаниями, заново подсоединёнными к уже машинной структуре и возвращая к жизни полу-механический труп – автоматон.
Бездумная груда мяса и костей, отныне зависящее чужой волей.
Навечно обрекаясь исполнять одни и теже повторяющиеся функции.
Аден хорошо помнил ту первую встречу, тогда, взбредя голову после недельной смены, возвращаться, домой не своим стандартным маршрутом, а свернуть, пройтись каких-то пару лишних сотен метров.
Заиметь редкую возможность побыть наедине со своими мыслями.
Тогда, впервые отважившись подойти столь близко к разграничительному забору.
Понаблюдать за жизнью господ, за жизнью столь чуждой, с первого взгляда беззаботной простой.
Возможно, не будь под напряжением, опершись и помечтать, поставить себя на их место. Что было бы?
Тогда, впервые из тёмного переулка он увидел её – провизгливо постанывая от забившихся гортанных фильтров, из серой тени подалось тело.
Автоматон, одна, бывшая из представительниц его народа, даже сейчас подвергшись ужасным метаморфозам, всё ещё прекрасна и так пуста.
Развеивающиеся по ветру рыжие волосы, бледная кожа, прозрачные зрачки, мельчащие из стороны в сторону.
Она зашагала по направлению к электрическому заграждению, пусть и пешком, но пронёсшись так быстро, близко, едва, как показалось самому Адену, задев его кончиком указательного пальца, о тыльную сторону руки.
Такая холодная, мёртвая.
На лбу появилась испарина, мысли, пожираемые друг-другом становились всё более ужасными, улетучивая ранние воспоминания, заменяя отголоски памяти огромным залом.