Транзит - стр. 46
Глава седьмая. Попутчики
Поезд тронулся почти без толчка. Выбрался из череды тоннелей на мост, пересек Волгу, углубился в леса и болота, быстро набирая ход. Светлов смотрел на пейзаж за окном, но почти не фиксировал увиденное. Переживания и воспоминания заняли его настолько, что он пришёл в себя только когда проводник Василич (так этого рослого средних лет служителя называли ветераны путешествий) начал разносить по купе чай. Он держал по четыре стакана в каждой руке, а двери открывал как-то хитро движениями плеча и локтя. И хотя состав уже набрал приличную скорость, а вагон стало заметно покачивать, жележневый волк знал своё дело и не пролил на пол не капли.
– Я купить перфое место в перфом факоне, а оказался ф самом хфосте поеста! – возмутился барон.
Он стол в коридоре и, покачиваясь в такт поезду, курил длинную тирольскую трубку.
– Вагоны поменяли местами в самый последний момент, – сказал проводник.
– Но почему, коспотин Исаеф, тьяфол вас сапери?!
Возмущённый барон дабы придать словам большей официальности употребил фамилию служителя, указанную на бляхе.
– В нашем оказался неисправен тормозной паропровод, – спокойно пояснил проводник. – И если бы его прицепили сразу за багажным, как собирались, то и все остальные вагоны не смогли бы тормозить.
– Мы что же едем в неисправном вагоне? – спросил Светлов.
– У нас есть ручной тормоз, – заверил Василич. – А по инструкции департамента на состав достаточно половины вагонов, оборудованных централизованным торможением.
***
Выложив из кофра всё что может понадобиться в пути, Светлов отправился во второй вагон к Мерлину, который был одним из руководителей делегации и в этом статусе обладал некоторыми интересными документами, способными пролить свет на интриги с Сибирским транзитом.
Сенатор (как называли в Нижнем Новгороде членов Государственного Совета) путешествовал часто, а потому устроился с куда большим комфортом, чем менее опытные пассажиры. Аккуратно расставленные на полочках книги, клетка с попугаем, несессер, полотенца – всё создавало уют даже в такой непритязательной обстановке. Шёлковый халат и тапочки с загнутыми носками, а также седая бородка, делали сенатора похожим на его средневекового тёзку из валлийских преданий (Светлов мысленно добавил к образу остроконечную шляпу и посох).
Увидев в проеме купе гостя, Мерлин растерялся. И стал выглядеть ещё более растеряно, прочтя сопроводительную бумагу. Сенатор был человеком субординации. Для него существовали только два типа людей – начальники или подчинённые. Никаких других категорий, иерархических полутонов, он не воспринимал и не признавал. Ходили слухи, что он говорил на «вы» даже с друзьями и членами семьи, и ценился князем именно за эту твердость, если не сказать твердолобость. Хотя и во всём остальном он мало походил на видного государственного деятеля. Мерлин был глуповат. Это если выражаться тактично.