Транснациональное в русской культуре. Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia XV - стр. 14

Наряду с булгаринской версией вступления Крылова на поприще литературы имела хождение еще одна. По свидетельству Лобанова, примерно в 1836 г. он обнаружил публикацию юношеской трагедии Крылова «Филомела», которая считалась утраченной, и датировал этот текст 1786 г.[74] П.А. Плетнев в биографии Крылова, создававшейся в те самые годы, когда над своими воспоминаниями работали Булгарин и Лобанов, прямо связал это библиографическое открытие с юбилеем (спутав, впрочем, дату напечатания трагедии с датой ее написания): «Хотя еще с лишком за год перед тем совершилось пятидесятилетие со времени появления его “Филомелы” в печати, но вспомнили о том только по случаю приближавшегося дня его рождения»[75].

В итоге неуверенность организаторов ощутима даже в официальном наименовании юбилейного праздника, данного Крылову, – «день его рождения и совершившегося пятидесятилетия его литературной деятельности» (курсив наш. – Е.Л., Н.С.). Невнятность повода, однако, не помешала им воспользоваться.

Заметим, что европейская практика того времени еще не знала такого типа юбилея, как 50-летие литературной деятельности. Сама мысль интерпретировать литературное творчество как профессиональную деятельность и, соответственно, применить к нему обычай празднования профессиональных юбилеев была в высшей степени новаторской. Символический переход от домашнего формата празднования к публичному означал легитимацию всего литературного «сословия» как профессиональной корпорации, а самой литературы – как общественного служения.

Симптоматично, что эта идея родилась не в кругу «литературных аристократов», к которому баснописец был традиционно близок, а у литераторов «торгового», т. е. сугубо профессионального направления. В Крылове они видели в первую очередь не старого друга, не уникальную, в высшей степени сложную личность, а символическую фигуру «знаменитого русского баснописца». Общеизвестная индифферентность Крылова, его подчеркнутое дистанцирование от любой борьбы и конфликтов также были им на руку. В том, что Крылов примет предложенную ему игру, от кого бы она ни исходила, можно было не сомневаться. Куда труднее было предвидеть, что за право реализовать этот смелый замысел очень скоро разгорится нешуточная борьба.

Источники, освещающие ближайшую предысторию крыловского юбилея, хорошо известны: это объяснительная записка Греча на имя Л.В. Дубельта, написанная вскоре после праздника[76], его позднейший мемуарный очерк, содержащий выгодную для журналиста версию событий[77], а также цитировавшиеся воспоминания Е.А. Карлгоф. Важные сведения содержатся также в деле III Отделения «О праздновании 50-летнего юбилея баснописца Крылова обществом здешних литераторов и художников»