Трансмиграция Тимоти Арчера - стр. 36
Но вот что открылось в израильском уэде[45] из времен, определенных как второй век до нашей эры, – в уэде недалеко от Кумрана. Это слово лежит в основе Летописей саддукеев, и оно известно каждому иудейскому книжнику, а следовало бы знать и каждому христианину и еврею, но вот в том уэде слово «энохи» употреблялось в совершенно ином ключе, никогда прежде не встречавшемся. И поэтому Тим и Кирстен оставались в Лондоне вдвое дольше запланированного – потому что была определена сама суть суть фактически, десяти заповедей – как будто сам Господь оставил записи собственной рукой.
Пока делались эти открытия – в стадии перевода, – Джефф ошивался в Беркли в городке Калифорнийского университета, выискивая факты о Тридцатилетней войне и Валленштейне, постепенно ушедшем от реальности в ходе, возможно, наиужаснейшей из всех войн, за исключением тотальных войн нашего столетия. Не собираюсь утверждать, будто я установила, какое именно побуждение свело в могилу моего мужа, какой удар из всей той неразберихи сразил его, но был ли он один, или все они обрушились скопом, он уже мертв, и меня даже не было там в то время, и равным образом я не ожидала этого. Мои ожидания начались как раз тогда, когда я узнала, что у Тима и Кирстен завязался тайный роман. И говорила я тогда то, что должна была. Я сделала все, что смогла, – посетила епископа в соборе Божественной Благодати, а он переспорил меня без малейших усилий: без малейших усилий и с профессиональным мастерством. То была легкая словесная победа Тима Арчера. Вот и все.
Конец ознакомительного фрагмента.