Трансформатор, или Раскачивая лодку - стр. 7

Повисла пятисекундная пауза, а затем слепящий свет погас.

– Послушайте, – корреспондент опустила микрофон и придвинулась интимно близко, практически шепча на ухо, – тут всем не всё равно, но так мы ничего не изменим!

Отодвинулась, еще раз оценивающе посмотрела, поправила непослушный локон и, пока добыча не отвела взгляд, потянула за руку.

– Как тебя зовут?

– Андрей.

– Пойдем!

Впоследствии наш герой не раз вспоминал этот момент и задавался вопросом, какая огромная череда взаимосвязанных событий привела его в это время, в это место, к этому микрофону?! Уму непостижимо! Почему эта упорхнувший ангел журналистики выбрала именно его и какими средствами протащила на сцену?

И вот он стоит перед толпой. Бешено колотящееся сердце по привычке успокоено сжатыми до боли кулаками. Нервный скачок давления спал. Мысли чисты, воспоминания тренингов ораторского мастерства загружены. «Какая у тебя цель? – Заставить людей задуматься о чем-то большем, чем одна трагедия. – Как ты это будешь делать? – Буду предельно честен и искренен».

– Здравствуйте.

Толпа зааплодировала, подгоняемая изнутри модераторами, которым приказали поддерживать всех выходящих на сцену. Это позволило Андрею выдержать паузу, чтобы сконцентрировать внимание на себе. Удивительным образом, его никто не представил – просто марионеткой выставили к микрофону.

– Кто сегодня выступал на этой сцене? Депутаты? Звезды шоу-бизнеса? Слова соболезнования? – он намеренно произносил слова медленно, сквозь зубы. – Трагедию снова превратили в площадку для пиара.

Покачал головой и перевел дух.

– Я отец двух замечательных сыновей. Вчера, ложась спать, я представил, что мои, – приложил руку к груди, – МОИ дети оказались на этой проклятой барже. Я плакал, понимаете, плакал! То, что произошло, – ужасно! Пусть души их упокоятся с миром!

На этих словах Андрей склонил голову, держась рукой за стойку микрофона, и замолчал. Это было естественное, не постановочное движение, вызванное лишь необходимостью успокоить дрожащий от эмоций голос, но вокруг вдруг сделалось заметно тише.

– Что бы я хотел, случись это с моими детьми? Я бы хотел, чтобы понесли ответственность те, кто разрешил ресторану работать, кто обязан был проверять и следить за безопасностью, кто преступно закрывал на это глаза. Я бы хотел увидеть раскаяние. Где оно?! Где эти люди? Где губернатор, – произнес он, почему-то указав в сторону Кремля, – который выйдет сюда и честно расскажет, как всё это получилось в 500 метрах от его рабочего кабинета? Этого нет! Вы понимаете, нет! Совести не осталось, со-вести. Спрятались за своими кортежами и лицемерием! Но, наверное, надо быть конструктивными, – Андрей успокоил интонацию и ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. – Надо задаться вопросом: что сделать, чтобы такая трагедия не повторилась? Ужесточать контроль? – он ухмыльнулся. – Не поможет! Это как с антибиотиками, к которым бактерии со временем становятся резистентными. Наверное, многие из нас – вот такие бактерии. Человек, привыкший жить в условиях контроля, привыкает и выкручиваться, отмазываться от проверок и штрафов. Как он это делает? Да банально договаривается со всеми этими контролерами, откупается деньгами. Замкнутый круг. Можете назвать это дном – наше с вами общество достигло состояния, когда не главенствуют ни законы, ни понятия совести и чести. Только деньги. Одни готовы давать, другие – брать. Личный доход стал важнее сотен жизней.