Трансакционный анализ в психотерапии - стр. 16

, ничего не говорил, лишь повторял последние слова, произнесенные кем-то: «нужно присматривать», «не научила», «пойдет дождь». Но стоило возникнуть противоречиям, слабокатектизированный Взрослый отступал, и всю полноту власти принимал на себя гневный догматический Родитель.

С другой стороны, когда говорил терапевт, мистер Трой реагировал с молчаливой послушностью, граничащей с благоговением, и почтительной позой. Так вел себя приспособившийся Ребенок под бдительным присмотром настороженного Родителя. Но если терапевт начинал угрожать гегемонии Родителя своим снисходительным отношением к детским проделкам (несексуальным, таким, например, как баловство), Ребенок сразу исключался из происходящего и немедленно вступал Родитель со своей политикой «никакой ерунды» и «убить маленького ублюдка». Группа была убеждена, что Родитель Троя действительно пытался совершить последнее, заставляя Ребенка Троя направить машину в пропасть, если только не происходило наоборот: то есть это не делал раздраженный Ребенок. Во всем этом мистер Трой демонстрировал слабый (несвязанный) катексис своего Взрослого и Ребенка и подавляющую силу Родителя в своем «компенсированном» состоянии. Такая структура личности представлена на рисунке 2а. Рисунок для удобства мистера Троя был в благоприятный момент лечения изображен на доске примерно в тот момент, когда мистер Трой начал отличать реальных детей, имеющих пол «он» или «она», от Ребенка в составе своей личности, который не имеет пола и которого можно именовать «оно».

Рис. 2

Личность доктора Квинта представляет другую разновидность структуры. Как ученый-социолог, он был в своей стихии среди экспериментальных схем и вычислительных машин. С одной стороны, он был лишен очарования, непосредственности и веселости, которые характеризуют здорового ребенка, с другой – не в состоянии был проявить убежденность или негодование, характерные для нормальных родителей. На приемах он был не в состоянии участвовать в общем веселье, он не мог ни позаботиться о жене, ни предложить ученикам отеческое внимание. Будучи исключающим Взрослым, он почти без изъятий способен был лишь на планирование, собирание и обработку данных и в этих вопросах пользовался непререкаемым авторитетом. Этот Взрослый был его «реальным Я», и он был искренне предан обработке данных как образу жизни.

Таким образом, почти во всех ситуациях он мог держать своих Родителя и Ребенка в железной узде интеллектуализации. К несчастью, такое исключение сказалось на его сексуальной жизни, поскольку исключенные аспекты становились высоко заряженными несвязанным катексисом и Взрослый терял контроль. В результате «он» (то есть Взрослый, который по-прежнему оставался «реальным Я») чувствовал свою беспомощность в постоянной борьбе между реактивированными Ребенком и Родителем. Этот случай ясно показывает защитные функции исключения. Как доктор Квинт познал на собственном горьком опыте, малейшее ослабление контроля над Ребенком приводит к импульсивному поведению, а любая терпимость к родительскому отношению кончается угрызениями совести и депрессией. Структура личности доктора Квинта представлена на