Трамвай её желания - стр. 35
Она подошла к окну, надеясь высмотреть идущего домой мужа, но кроме редких прохожих на улице ничего не было видно.
– Конечно же, нет, что может случиться? – всеми силами успокаивала её взрослая дочь Ирина. – Мам, ты слышишь меня? – она дотронулась до её плеча и пристально посмотрела в глаза. – Папа ведущий инженер. Их институт сейчас разрабатывает какой-то важный проект. А с папиной-то ответственностью, ты ведь знаешь… И потом, он ведь и так часто задерживался в последнее время…
– Но всегда звонил… Всегда!
В их семье было заведено дожидаться мужа и отца, как бы поздно он не приходил. Хотя Алексей Николаевич и противился подобной жертвенности, но прекрасно понимал домочадцев. Разве же он сам смог бы уснуть, если бы Веры или Ирочки не было дома? Поднимаясь на свой этаж, он всовывал ключ в замочную скважину, осторожно поворачивал его, чтобы замок не щелкнул. Тихо отворял дверь, входил на цыпочках, и, осторожно прикрыв её, направлялся на кухню в темноте, не включая света в коридоре. Впрочем, всякий раз его предосторожности были напрасными: из комнаты слышались тихие голоса и звук включённого телевизора. Значит, домочадцы, как всегда, не спят. Тогда было бы неплохо подкрепиться, как-никак, а он не ел с самого обеда.
В коридоре, за его спиной, слышались шаги, направляющиеся к кухне. На пороге появлялась жена, запахнутая в бледно-голубой халат.
– Алексей, – обычно восклицала она и в недоумении разводила руками. – Ну, наконец-то! Ты знаешь, который сейчас час?
– Застрял на работе, – растерянно бормотал под нос Алексей Николаевич, – Каюсь. Прости… Ты ложись. Я тут пожую что-нибудь…
Большой город за окном был окутан тишиной. Правда, где-то чуть слышно гулял ветерок, где-то скрипело распахнутое окно. Ещё в каких-то окнах горели полуночные огни с разными судьбами и проблемами, но в основном город спал. Когда маленькая чёрная стрелка на часах перешагнула полночь и стала медленно приближаться к единице, Вера Сергеевна, устав отмерять шагами квадратные метры их сталинской двушки в монолитной многоэтажке, стала звонить в НИИ. Звонки на проходную не принесли результата – коммутатор тихо мурлыкал, повторяя вызов снова и снова – всё впустую. Она в очередной раз опустила чёрную эбонитовую трубку телефона на никелированные рычажки и, не в силах более стоять на ногах, в изнеможении села на кресло и закрыла глаза.
– Чует моё сердце, Ира, случилось что-то ужасное… – проговорила она с мукой на лице. Потом хлынули слезы, появился платок, который ничуть не помог делу.
Дочь Ирина спряталась за занавеской на подоконнике и, обняв руками колени, отсутствующим взглядом уставилась в окно, замкнувшись в своих переживаниях. Поначалу в её голове роились разнообразные мысли – вполне обнадёживающие, что отец подойдёт с минуты на минуту, он просто застрял на работе. А ведь ему нельзя переутомляться! В последнее время стал выглядеть неважно: лицо бледное, худое, круги под глазами, словно постарел лет на пятнадцать. А в эти дни в нём вообще что-то поменялось, он сам не свой: опершись подбородком на скрещенные руки, сидит, погруженный в думы, или запирается в своём кабинете, отказываясь от ужина и прося лишь одного – тишины и одиночества. С каждой уплывавшей в прошлое секундой мысли её становились всё тревожнее, пока, наконец, ледяной холодок не пробежал между лопаток и её не сковал леденящий ужас от того, что с отцом действительно могло случиться что-то непоправимое.