Трафик сердца. Мистическая история - стр. 2
Женщина прижимала к правому боку сумку «а ля крокодил» из белой кожи со следами былого изящества, такую же потертую как и она сама, и из-за этого посеревшую от въевшейся пыли и грязи. Одна лямка сумки была надорвана и скреплена прозрачным скотчем.
Женщина словно несла на своих плечах мешок картошки. В голове ее уже много месяцев варилась невкусная каша из одних и тех же печальных мыслей. Сыновья Дима и Клим не слушались ее. Начальник несправедливо придирался к ее отчетам. Заработной платы не хватало на гашение долгов и кредитов. Машину пришлось продать, чтобы оплатить обучение дочери в северной столице. Встреча с клиентом, из офиса которого она возвращалась, не принесла ожидаемых результатов. Ей не удалось отстоять выгодную цену на продукцию своей компании. Клиент, опытный психолог, быстро определил ее слабые стороны и «продавил» на переговорах. Склонил на демпинг. В дополнение ко всем пережитым неприятностям предстоял очередной тяжелый разговор с начальником. Он уже много раз укорял ее за нерешительность и мягкость во время переговоров о цене. Теперь-то он уж ее точно уволит. Она догадывалась, что ее физическая непривлекательность, которую принесла надвигающаяся старость, не оставляла никаких шансов на продолжение успешной карьеры и повышение зарплаты. Хотя бы просто удержаться на этой работе.
К этому унылому портрету можно добавить неудавшуюся личную жизнь. Сожитель, с которым она сошлась чуть больше года назад, во многом был похож на нее. Называвший себя ее мужем неудачник с долгами и с тремя детьми, от которых его бывшая жена отказалась по причинам налаживания личной жизни. А он, изображая заботливого отца, взял всех детей к себе, хотя двое старших уже закончили школу, поступили в техникумы, и пытались где-то подработать. С самого начала их отношений он шутливо стал называть Марию Мариванной. И хотя ей это не понравилось, она молча согласилась. Во всех остальных вопросах Мариванна также оказалась чрезвычайно уступчивой, мягкой и жалостливой. Когда встал вопрос о совместной жизни с мужчиной, которого она полюбила то ли из жалости, то ли за «потенциал», она первая предложила съехаться. Жить вместе или по отдельности? Она сама сделала все, чтобы жить вместе – всемером. «Семь Я». Семья… Об этом ли она мечтала после развода с бывшим мужем, отцом ее троих детей? Невезучая стопроцентная неудачница, которую в ее сорок с небольшим лет многие принимали за пятидесятилетнею женщину.
Весенняя слякотная погода поддерживала это унылое настроение. Проезжающий мимо джип окатил ее брызгами грязной воды. Светло-бежевый, еще элегантный, но уже вышедший из моды плащ покрылся темными крапинками и разводами. Болела спина между лопатками, в животе пучило и урчало от голода и обостряющейся в это время года язвы двенадцатиперстной кишки. «Жизнь – ж…а, полная дерьма», – прокручивалось в голове снова и снова. Ни одного просвета куда ни глянь. Ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. С большой натяжкой светлым пятном в жизни Мариванны она могла бы назвать свою дочь Лесю. Но чтобы пробиться к этой или любой другой светлой мысли, нужно было бы преодолеть такие завалы из мыслекаменных глыб, что она сдавалась и думала привычным для нее образом: «Все плохо, и будет еще хуже». Это самосбывающееся пророчество вело ее в тупик, символическим отражением которого стал приближающийся тупик улицы.