Траектории СПИДа. Книга третья. Александра - стр. 20

Сначала как бы бросила в зал название:

– Набат.

Потом приподняла голову, словно прислушиваясь к чему-то, и начала философски спокойно рассказывать, постепенно ускоряя темп и повышая голос:

Из-за границы услышали колокол.

Это Герцен ударил в набат.

И вот уже каждый

тревоги полон,

по всей России колокола звонят.

Забили тревожно в едином гуле.

Язык качается вперёд – назад.

Ветер дует – быть буре.

И вылился гул в революции залп.

Подумала как-то я, мыслью ранена,

вспомнив тот колокольный звон:

а кто же сейчас беспокоить станет нас,

чтоб нечисть новую выгнать вон?

Ужели для этого, как и Герцен,

нужно покинуть Россию нам?

Нет, никогда нашу власть Советскую

я никому на поруки не дам.

Не побегу под защиту Америки,

не захриплю под Израильский вой.

Сколько их, томных, истошных истериков,

то за границу, то снова домой?

Здесь,

только здесь начинать канонаду

прямо,

открыто,

в упор,

в лицо.

Пора хоронить навсегда плеяду

вросших в Советскую власть подлецов.

Только себе,

побольше и лучше.

Карьера,

связи,

знакомство,

блат…

Как в эти мозги

сквозь повисшие уши

сунуть Герценовский набат?

Настенька читала стихи, выйдя перед трибункой, и последние слова она произносила громко, размахивая в такт каждому слову правым кулаком. Теперь зааплодировали почти все. В президиуме за столом трое разговаривали между собой и словно не замечали чтения. Однако слова тощего, обращённые к Настеньке, убедили в том, что и до его сознания доходило содержание прочитанного:

– Я надеюсь, что вы не наши уши имеете в виду. У меня они, во всяком случае, пока не висят. – И он рассмеялся, широко раскрывая рот, из которого блеснул ряд металлических зубов. – Но вы садитесь, пожалуйста. У нас и без ваших советских строк много работы на сегодня. – И затем, обращаясь к Лоле, продолжавшей стоять в конце зала: – Я тебя не понимаю. Что за спектакль ты нам сегодня устроила?

Настенька молча вышла в фойе. Лола шла рядом до раздевалки, успокаивая:

– Да ты не обижайся на мухомора. Выступила ты молодцом. И мы не будем сдаваться, хорошо? Дай мне свои последние стихи, я попробую их опубликовать.

Настенька глубоко вздохнула, сдерживая возникший в ней гнев по поводу сказанного в зале, и спросила:

– Лола, неужели все сейчас так настроены против всего советского? Я этого не понимаю. Что плохого в советской власти? У каждого правительства есть люди плохие и хорошие. У нас тоже не все поступают так, как надо. С ними надо бороться, но ведь не со всем строем, правда же?

– Не всё так просто, как ты думаешь, – возразила спокойно Лола. Она машинально взяла в руки концы розовой косынки, красиво облегавшей открытую шею и, держа их на своей полной груди, задумчиво говорила: