Традиции & авангард. Выпуск № 1 - стр. 16

– А здесь письма с фронта.

– Этого?

– Нет, того.

Выцветшие треугольники, фотографии красноармейцев. Я не могу оторваться от выставленных снарядов современной войны.

И вот она – причина симпатии к музею: люди здесь не переписывают историю, они дописывают её современностью.

– Это только те снаряды, что не разорвались. И слава Богу!

Вечером едем на борщ к друзьям Марины. У них полугодовалая дочка Лиза, которая поначалу смотрит на нас с подозрением, а после начинает прыгать и радостно покрикивать. Ребёнок мгновенно отвлекает на себя внимание. Мы агукаем и корчим рожи, издаём какие-то звуки. Проходит час.

– Ой, что это мы всё о Лизе да о Лизе! – восклицает её молодая мама. – Давайте, что ли, о фашистах?

Да, терминология здесь вполне определённая. В ходу и «фашисты», и «нацики», и «укропы». От каждого второго я слышу: «Не забудем и не простим!»

Кусок шрапнели в моём кошельке мог попасть и в человека.

Ночью начинается обстрел Макеевки.

– А вот и она.

– Где?

– Перед нами, далеко.

Я всё равно не могу различить её среди других размытых у горизонта гор – терриконов.

– Раньше издалека видно было по обелиску.

Махина такая стояла!..

Высота под названием Саур-могила – место жесточайших боёв в любую войну: отсюда весь район как на ладони. После Великой Отечественной, когда при штурме погибли тысячи наших солдат, на вершине установили обелиск и фигуру солдата с автоматом, а вдоль лестницы – четыре барельефа. Пехоте, артиллеристам, танкистам и ещё кому-то.

– Жаль, уже не узнать, кому… – вздыхает Маша.

Последний, ближайший к вершине барельеф полностью обвален в ходе недавних боёв.

– Исходя из логики – либо лётчикам, либо морякам. Моря у вас тут нет, значит…

Я три дня ныла Марине – выпрашивала поездку сюда. В эти места не доедешь запросто: сначала полтора часа на маршрутке до города Шахтёрска, потом полчаса своим транспортом по ответвлению от трассы. Мимо полей, танкового полигона, покалеченной обстрелами деревни Петровское.

Знакомая Марины из Шахтёрска – двадцатилетняя девочка Маша – везёт нас на машине. За рулём её муж Артём. Оба красивые и молодые. Оба воевали. Не здесь.

У подножья высотки небольшое кладбище: два ряда бойцов ДНР, ряд недавних могил со ржавыми советскими касками. Раскапывали новых – нашли старых, уже почти полностью безымянных, только три имени обозначены над десятью холмиками.

К дереву прибита доска с именами погибшего экипажа БМП-2 «Славянский гарнизон». Фотографии современников выцвели, кое-кто из них младше меня.

– Украинцы тоже тут похоронены или забрали? – Наверху есть общая могила, мне папа говорил, что там украинцы, – сообщает Маша. – А так, наверное, забрали многих.