Размер шрифта
-
+
Традиции & Авангард. №4 (19) 2023 г. - стр. 7
Прощай, Украина!
«Наклонялась к лицу твоему, к тряпице…»
Наклонялась к лицу твоему, к тряпице,
Застывала в вершке, не считая бронестекла.
– Спи-спи, Богомудре Несторе! Что, не спится?
Чернота пещерная перекинулась на пигмент чела,
Гомонит лампада морзянкой вокруг ковчега,
Шелестит во тьме то ли ряса, то ли плащ печенега,
То ли пёрышком по пергаменту кто-то строчит.
Ты узнал меня, Несторе? Я – сказать:
Прозвенел набатный звоночек, и третий кочет
Проорал над Лаврой, когда пришли повязать
Вековых насельников, а склизкая дрозофила
Занесла на Васильевский полкило тротила.
Всё, что я могу: сдержать рычанье, кроша коронки.
Призываю тебя в свидетели. Выводи из нор
Черноликих своих преподобных, пиши колонки,
Всё, что видишь, потому ты первый наш военкор.
Покровитель, укрой своих – платом, стёртым о вешки
Времени – на фронте и в тыловой кафешке.
«Та земля, где цикадами ночь тиха…»
Та земля, где цикадами ночь тиха,
Где давал рассветный час петуха,
Стёрта в прах построчно.
И вполне возможно, что всполох крыл —
Это те, кто взрывами из могил
Воскрешён досрочно.
Я ещё, бывает, и затяну
Украинскую песню не про войну,
Про плывущий човен.
Он такой же старый, как тот оклад,
Под которым лик на дощечке свят,
Так же чист и чёрен.
И плывут в куинжиевском свету
По реке на огромном своём плоту
И Петро с ключами
От калитки райской, и сам Павло,
И ещё моей там родни полно,
А я их встречаю.
Я пою, пою, и светло от звёзд.
Но не Droga Mleczna, а Крымский мост,
По всему, астрален.
И вплывают в Корсунские врата,
Кто пришёл домой на борту плота,
Так сказать, с окраин.
И живых, и мёртвых впишу в стихи,
И ещё чтоб третии петухи,
Ерихонски трубы,
Чтобы Лжевладимир мотал на ус,
Что теперь предел его наг и пуст,
Как ни плачь в ютубы,
Что ушли с холмов Лыбедь, Кий и Щек.
А Россия – это и есть Ковчег,
Берегущий запах
Приостывшей печки в родной избе.
А народа растраченного – тебе
Не подарит Запад.
Вот сошлись библейские времена:
И потоп, и хворь, и война дрянна.
Гаснет свет над хатой.
Я пою, я иду на тысячный круг,
Чтобы все воскресшие шли на звук
Незамысловатый.
Дом
Этот дом был белый-белый,
Он построен был, когда
И жена была несмелой,
И Петрович хоть куда!
Вот такой, как говорится,
Вышины и ширины!
Ослепительные лица
Жили в доме до войны.
Посмотри на этот ящик —
Он как внутренность печи.
Он теперь ненастоящий,
Не спасти, как ни лечи.
Если дождь или малярка,
Станет белым он опять? —
Чтоб забавная малявка
Вышла в классики играть.
Так посмотришь – вроде чёрный,
Так посмотришь – бел фасад.
Словно он нерукотворный,
Этот дом и этот сад,
Этот город, эти дети,
Люд, сошедший с алтарей.
Превращён в большие сети
Страница 7