Традиции & Авангард. №4 (11) 2021 г. - стр. 2
Мужеподобная бабушка зорко следила за здоровьем, диетой и внешним видом членов семьи, всех своих «детей», в число которых до изгнания входил и папаша Борис Волынский. Она даже скопила немалую сумму на преподавателя вокала для него, но зять не оправдал надежд. Теперь все чаяния были направлены на Наташеньку. Самодельные натуральные кремы, полоскание волос, отбеливание зубов и регулярное взвешивание – всё для того, чтобы придать ей наилучший товарный вид при поступлении в московский театральный вуз. Она спала на жестком, то есть на досках. Говорили, у нее очень серьезное искривление позвоночника, и вообще такая практика необходима для хорошей осанки.
Время расцвести еще было – до поступления оставалось два года. И все эти два года мы с ней были неразлучны: десятки писем с нарисованными цветочками и сердечками, телефонные звонки, даже телеграммы – «привет тчк приезжай тчк жду тчк». Я хранила ее письма десять лет. Даже сейчас могу представить ее почерк. Она писала мне, кто на нее посмотрел и что подарил, что сказала бабушка, чем болеет брат Сережа, и сетовала, что опять нет горячей воды. И, конечно же, мы делились переживаниями, которые тогда казались драмами и даже трагедиями, посвящали друг друга в тайны первых влюбленностей. Каждое ее письмо заканчивалось пожеланием поскорее приехать в Москву и стать актрисой, а также непременно тремя жирными восклицательными знаками.
Был ли у нее талант? Она-то сама была в этом уверена.
Не сомневался в этом и руководитель самодеятельного театра, то ли Фишер, то ли Гольдберг, влюбленный в нее по уши. Он думал, что Наташе прямой путь в театральный институт, там она превратится в большую актрису. Она, конечно, забудет Фишера/Гольдберга, но зато его будет греть мысль, что именно он ее открыл. Может, когда-нибудь знаменитая актриса Наталья Волынская упомянет львовский самодеятельный театр и его, режиссера.
Два года подготовки к поступлению бабушка выказывала чудеса экономии и копила деньги с особым рвением. Девочку надо было одеть как следует, чтобы она ни в чем не нуждалась и не попала в плохую компанию. По поводу того, что необходимо беречь «девичью честь», бабушка твердила с малолетства, и для Наташи это была главная заповедь.
И вот сидит моя подруга на моей кухне и тараторит – рассказывает, кто курил с ней во дворе Щукинского, как одна старуха в приемной комиссии смотрела на ее ноги, как она впала в ступор и забыла конец басни, и как это было мило – строгие экзаменаторы улыбались, и что все в курилке говорят, она-то уж точно поступит.