Традиции & Авангард. №1 (13) 2023 г. - стр. 12

– Слышал.

– Потому, когда человек получает чужой сон, он испытывает нечто вроде эйфории. Освобождается много энергии, и она усиливает яркость впечатлений. Ну и сами впечатления… Ты видишь все под неожиданным углом, тебе ведь показывают продукт чужого сознания. Это как оказаться в шкуре другого человека, да еще принять… ну, может, кокаин, не знаю… В особенности если сон хороший. Сложно объяснить, в общем.

– Понятно. Но почему Цыба так взъелся?

– У некоторых появляется зависимость. Цыба оказался из таких.

Я подумал, что мог бы попросить Марика передать мне сон за небольшую плату. Но после случившегося в Тепляке никогда не решился бы на такой эксперимент. Тут до моего понимания дошло кое-что важное.

– Постой, – проговорил я ошарашенно. – А ты откуда про ощущения знаешь? Сам чужие сны видел?

Он замялся ненадолго и сказал:

– Еще пару штук подкинешь? И я тебе все расскажу.

«Люди совершенно не меняются с годами», – подумал я и обещал занять ему три тысячи.

– Мои способности вовсе не уникальны, – проговорил Марик. Его язык уже ворочался с трудом. – Есть другие люди, которые могут так же – отдавать сны. Есть некий клуб по обмену снами, я вступил в него, когда мне было двадцать пять. Мы собираемся раз в неделю и устраиваем обмен. Точнее, собирались. Сейчас это все в прошлом.

– Почему?

– Потому что меня исключили. Проштрафился… Мало того, что исключили, – еще и лишили способности делиться снами.

– За что?

– А как ты думаешь? За ту историю с Цыбой.

– В чем там твоя вина?

– Видишь ли, существует старое правило: сны нельзя продавать, отдавать за деньги. Все должно быть добровольно, безвоз… тьфу… мездно. Не знаю, кто и зачем это придумал. Кажется, я еще в детстве знал об этом, чувствовал каким-то образом… что это… нехорошо. В общем, меня исключили.

– Но как они узнали? Это ведь было тридцать лет назад.

– Узнали. Наверное, из моего же сна.

Я вспомнил его, сидящего на ящике из-под пива, – жалкого щуплого мальчика со втянутой в плечи головой.

– Марат, можешь не отдавать мне деньги. Считай это подарком.

В единственном живом глазу не мелькнуло ни намека на благодарность. Очевидно, мой друг вовсе не планировал возвращать долг.

– Иногда я вижу их, людей из клуба, – сказал он. – Их в городе мало, но есть и другие города.

– Общаетесь?

– Они делают вид, что не знают меня, избегают. Наверное, есть какой-то запрет на общение. А ведь они мне ближе, чем любовницы. Мы обменивались самым сокровенным. Ну в чем я виноват? Мне тогда едва четырнадцать исполнилось. И я боялся, что родители про цепочку узнают. Каково мне было – никого ведь не волнует. Да и правила эти – кто-то мне их объяснял, а?