Траблы с Европой. Почему Евросоюз не работает, как его реформировать и чем его заменить - стр. 24
В романе «Война и мир» Толстой дает ответ на вопрос, почему сотни тысяч людей двинулись по просторам Европы, чтобы сойтись в кровопролитных сражениях наполеоновских войн. Он указывает на бесчисленное количество самых разнообразных причин, которые двигали массами, но с абсолютной ясностью дает понять, что все они с их побудительными мотивами – всего лишь шестеренки в колесе истории. Каждое действие их, говорит Толстой, «в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно». И «фатализм в истории неизбежен для объяснения» явлений, «разумность которых мы не понимаем».[8]
Не так много времени прошло с тех пор, как Л. Толстой написал свой великий роман, и идея неизбежности начала играть решающую роль в возвышении коммунизма. К. Маркс создал теорию эволюции экономики и общества, обосновавшую «неизбежность» коммунизма. Большинство революционеров, которые боролись за торжество идеалов коммунизма в России и где бы то ни было еще, глубоко верили в окончательный триумф этой идеи. Эта вера закаляла их волю и вдохновляла совершать все возможное и невозможное ради претворения идеалов в жизнь.
Идею европейской интеграции всегда окружала такая же аура неизбежности. Она рассматривалась в качестве способа подвести черту под прошлым, исцелить былые раны и проложить путь в будущее. Национальные государства доживали свои дни и уходили в прошлое. Объединенная Европа, как думалось многим, воплотила бы в себе лучшие из европейских традиций и стала бы залогом светлого будущего Европы в современном мире.
Под обаяние идеи об исторической неизбежности интеграции попали даже ее противники – слишком часто они ощущали себя так, словно пытаются остановить неотвратимо надвигающийся на них паровой каток, и, что бы они ни делали, он все равно прокатится по ним и раздавит. В этом неудержимом движении к интеграции не принимались в расчет даже возражения большинства. Так, когда референдумы по Общеевропейской Конституции бесславно провалились во Франции и Нидерландах, это не смутило евроэлиты, и ключевые положения документа, отвергнутого большинством на избирательных участках, все равно были введены в действие. Европолитики просто исключили из своего лексикона пресловутое слово на букву «к» – конституция.
Когда в 2008 г. ирландские избиратели проголосовали против Лиссабонского договора, впоследствии по этому вопросу им навязали второй референдум. На сей раз ирландцы проголосовали «за», но, по всей вероятности, если бы они одобрили Лиссабонский договор с первого раза, второго референдума не проводилось бы. Осталось впечатление, что ирландцев заставили бы голосовать до тех пор, пока они не сказали договору «да»; а как только это произошло, никто не удосужился бы спросить их снова.