Тоже Sapiens - стр. 32
Примат ослабил давление и стал водить широченной ладонью по прутьям, тихо приговаривая что-то на своём глухом языке. Я вспомнил, как мы пытались стрелять из отобранного у них лука. Более-менее его натянуть смогли только я и фиттер. Стрелять как твари у нас не получилось: сил просто не хватало.
А примат тем временем водил ладонью по прутьям и стеклу со своей стороны. Низкорослому, ему пришлось поднимать руку достаточно высоко для него, чтобы кисть была примерно на уровне моего лица. Я смотрел на неё как заворожённый. Грубая, широкая, гадкого непонятного цвета, с когтями, видимыми из-за кончиков толстых пальцев, и…
Громкий удар раздался у самого уха, я отскочил от стекла, запнулся и упал.
Примат тоже отошёл немного назад, и теперь стоял, громко и однообразно крича и запрокидывая голову… Да он же ржёт! Просто ржёт надо мной. Это не крик, это смех. Он ёбнул по стеклу своим сраным топориком и теперь ржёт. Губатый уёбок.
Я торопливо встал и посмотрел по сторонам. Минимум три камеры всё засняли… позорище. Примат стоял напротив, в своих грязных засаленных тёмных шкурах, покачивал топором, который держал в своей лапище, и смотрел на меня… наверное, с интересом. Значения взгляда этих безвеких глаз я понимать не научился.
Примат замахнулся топором, но тут же его опустил и опять издал то, что совершенно точно было смехом. Я подумал, что мой шокер его… нет, не убьёт, они вообще переносили электричество лучше нас… Но ржать он сегодня больше не будет. Я повернулся и посмотрел за спину, туда, где было две дверки: одна в стене клетки, а вторая – врезанная в заднее полотно оргстекла. В принципе, если развернуть клетку к нему этой стороной… Лапы у него были толстые и короткие, как обрубки дерева, замотанного в грязное тряпьё. Максимум, что он сможет, – заснуть руку между ячеек. А вот я… Я достал тизер, другой рукой взял поудобнее пульт и стал медленно разворачивать клетку задней стенкой к примату. Сам стал поворачиваться на месте в обратную сторону, чтобы оставаться в положении лицом к нему. Чтобы он не ушёл, не убежал…
Выражение его мерзкой морды опять изменилось. Наверное, удивление или интерес… Ничего, сейчас ты у меня охуеешь, сука. Я представил, как его рука торчит в одной из ячеек… Сильная, крепкая, несгибаемая против его воли, укутанная в шкуры убитых им животных и данную ему от природы прочную, почти бронированную… по нашим меркам бронированную кожу. Я представил, какая она жёсткая и горячая… даже там, под шкурами… Они очень горячие, эти твари, на несколько градусов горячее нас. И сейчас этого ублюдка…