Размер шрифта

Тойота-Креста - стр. 45

Ранним утром ходил в монастырь. Пожилая женщина в платке и плаще выбралась из старого автомобиля с сухим полевым букетом и, трижды перекрестившись, поцеловала холодные ворота. Виски у отца Севастьяна были прозрачными, как енисейская вода, а глаза видели насквозь.

Вечером прилаживал душу к мокро блестящим улицам, к дождю, шуму редкой машины, примерял, как к старшим братьям, заряжался негромкой их правотой. От этого легко, спокойно, навеки на душе становилось, и казалось, всё, чему произойти, уже отлито, отпечатано, и холодит застывающий оттиск дождь.

Машина, белая «креста», стояла, снежно светясь, возле опустевшего дома. В кармане похожий на огромного и прохладного жука овал сигнализации сам лёг в ладонь. Машина отрывисто и музыкально спела, цокнула, будто белка в гулком лесу, сверкнула длинными фарами, ослабилась дверями, как сдавшаяся женщина. Я завёл белую красавицу и, выставив на крышу рыжий леденец с шашечками, подъехал к автовокзалу, успев заметить, как шевельнулась в Настином окне занавеска.

Через четыре часа я был на федералке.

Название мотеля «808-й километр» означает расстояние до Новосибирска. Перекусив, я всё-таки решил их подождать 79 и, выехав на трассу, встал на обочине. Кормой на восток и капотом на запад.

Пошёл снег. Я взглянул в зеркало: сияя фарами, приближалась колонна: «исузу-эльф», «хонда-одиссей-абсолют», «ниссан-газель», «сузуки-фронт», «мазда-капелла» и «тойота-аллион» по кличке Алёнка.

Там, где кедр с обломанной вершиной

Над седой стеной монастыря,

Где встаёт над мокрою машиной

Сизая осенняя заря.

Как в огромной выстывшей квартире,

Где по стенам солнечные швы,

Я живу в пустеющей Сибири

И люблю Марию из Москвы.

В головах Саянские отроги,

Енисей вливается в висок,

Руки, как огромные дороги,

Пролегли на запад и восток.

В каждой я держу по океану,

Не испить, не слить, не уронить,

Как же мне, разъятому орлану,

Самого с собой соединить?

Снег идёт задумчиво и косо,

Головы застыли на весах,

И бессонно крутятся колёса

В головах, машинах и часах.

Помнишь, Маша, снежные равнины,

Облаков тяжёлые гряды,

Лошадей заснеженные спины

И костры мятежной слободы.

Помнишь синеватые рассветы,

На окне морозные цветы,

Розвальни, телеги, лазареты,

Отпеванья, свечи и кресты.

Помнишь, как ты плакала с причала,

Как ждала, безногого, с войны,

Как меня с тобою разлучала

Полоса взбесившейся волны.

Как ждала годами из острога,

Как крестила с берега в Крыму,

Как меня последняя дорога

Забирала в ночь на Колыму.

Помнишь суету у вертолёта,

Как белели пятнами снега,

И сверкали зеркалом болота,

И дрожала синяя тайга.

Страница 45

На следующую страницу