Товарищ Сталин. Личность без культа - стр. 21
– О просьбе действительного статского советника Дмитрия Самарина о доведении до высочайшего сведения об изобретенном им жизненном эликсире.
И, наконец, «вишенка на тортике». Дела, вникая в суть которых, не знаешь – смеяться или же рыдать оттого, что людям, на которых была возложена государственная безопасность Российской империи, приходилось рассматривать еще и такое:
– Просьбу отставного титулярного советника Субботина о повелении произвесть исследование о преступной связи с его женой статского советника Солоницына. (к сему делу прикосновен отставной статский советник Никитин).
– Дело по показанию прапорщика Макуцкого, что девка, содержащаяся в Поречской тюрьме, провела ночь с чиновником Раевским и вообще о беспорядках, открытых в тюремном замке.
– Просьбу модистки Конде об убеждении купеческого сына Ивана Долбешова, имевшего с ней непозволительную связь, обеспечить ее существование. Тут же и об отставном подполковнике, жаловавшемся на преследования его Конде за любовные с нею интриги.
– Просьба генерал-майора Сабира об убеждении жену его оплатить долги его.
И вот это – то, чем должна заниматься госбезопасность?! Проблемы модисток с пониженной социальной ответственностью, блудливых жен статских советников и отставных генералов – тряпок, не способных совладать с собственной благоверной? Помилуйте! После всего этого рассмотрение второй экспедицией Третьего отделения дела «По записке тверского помещика Шелехова о средствах к отвращению беспрестанно возрастающего лажа внутри государства» смотрится уже естественно. Точно – лажа какая-то, другого и слова нет!
Лучшим, по-моему, примером того, что государи российские в определенных случаях проявляли прямо-таки необъяснимую склонность к всепрощению, может служить дело Шевченко. Да-да, того самого – «иконы» украинских националистов и классика их литературы. Начну опять-таки с цитаты. Вот что писал о сем предмете в собственном дневнике управляющий Третьим отделением, начальник штаба Корпуса жандармов, генерал от кавалерии Леонтий Дубельт: «Эти господа имели намерение сделать из Малороссии государство самостоятельное и отодвинуть ее к временам Гетманщины и Гайдаматчины… При осмотре бумаг этих господ найдены в портфеле Шевченко дурно нарисованные, самые безнравственные картинки, большая часть из них составляла карикатуры на Особ Императорской фамилии и, в особенности, на Государыню Императрицу; и самые неблагопристойные стихи насчет Ея Величества. Когда спросили Шевченку: что это? – он отвечал: «Простите, вперед не буду!» …Они в 1847 году были разосланы в разные отдаленные губернии. Ныне царствующий государь простил Шевченку, он возвратился в Петербург и перестал пьянствовать потому, что допился до водяной болезни, от которой и умер. Надо было видеть Шевченку… Вообразите человека среднего роста, довольно дородного, с лицом, опухшим от пьянства, вся отвратительная его наружность, самая грубая, необтесанная, речь мужицкая, в порядочном доме стыдно было бы иметь его дворником, и вот этого-то человека успели украйнофилы выказать славою, честью и украшением Малороссии…»