Тот же и другой - стр. 6

– Но только у яблони же.

– Неизвестно.

– Значит глубоко?

– Не знаю, – сказал старый. – У Елены Ивановны так же было.

– Это вывоз земли, – сказал молодой. – Кубометр за восемьсот.

– Это очень дорого получается, – сказал Валентин.

– Как хотите, – сказал старый татарин. – Мы тоже просто так жизнью не рискуем.

Второй издал глокающий носовой звук.

– Хорошо, завтра, – сказал Валентин. – А землю я сам потом вывезу.

– Как хотите, – сказал старый.

Татары рыли быстро и жадно, маленькими лопатками. Старый рыл, хоть и задыхался, наравне, как молодой. Когда его вытаскивали на кованом ведре, он был весь бледный, с белым лицом, и валился не в тень, а на солнце. Лежал навзничь, как будто сразу засыпал. А в глубине уже рыл второй. Проходили слой глины, скоро должен был пойти песок, а значит и близко вода. Старый поднимал глину на вороте, в том же кованом ведре. Потом оба быстро-быстро бегали с тяжелыми тачками, вывозили далеко за ворота (договорились за пятьсот), а потом оба опять падали – и старый, и молодой – и лежали в отдыхе неподвижно на солнце, как будто спали.

Валентин смотрел в окно, иногда выходил к яме и нетерпеливо заглядывал в глубокий узкий туннель между вырубленных корней старой яблони. Прошли уже слой камней, вынули валуны, они лежали под деревом. Становилось все глубже и глубже. Уже подвезли бетонные кольца. Одно за одним, смешно, как гуси, кольца выстроились по всему участку.

– Что ты смотришь так часто? Там пока ничего нет, – сказал старый.

– Я просто смотрю, – сказал Валентин.

– Ты все время подходишь и смотришь. Когда пойдет вода, мы тебя позовем.

Валентин ничего не отвечал им и улыбался. Он ждал своей воды. Дом был почти достроен. Малиновое железо на крыше блестело. Крышу зашивали другие рабочие. Гремели листами против готовящегося грома. Из-за леса уже надвигалась гроза.

– Накройте баннерами! – крикнул Валентин рабочим. – Все равно не успеете до дождя.

– Какие?

– Вон те, от «митсубиши».

Черное поднималось из-за леса, разворачивая беззвучные зловещие крылья. Черное грозило на флангах, как будто хотело наказать. Как будто виной было нетерпеливое желание Валентина. Вода уже неслась за лесом, вместе с тяжелым ветром. Темнота набухала, кренилась, заворачивалась, тяжело цепляла гнущиеся верхушки деревьев.

– Скорее! – закричал Валентин. – Сейчас польет!

Татары бросили тачки и побежали вместе с ним к широким сложенным полотнищам. Рабочие сползали по ребрам стропил до карниза, чтобы принять. Уже успели развернуть и уже натягивали, тянули шестиметровый баннер ближе к коньку, поднимаясь вверх по стропилам, чтобы закрепить. Но что-то уже стремительно налетало, сбивало, сминало. Широкий удар налетевшего ливня уже вырывал огромное полотнище баннера из рук строителей, и, изгибаясь и извиваясь, как знамя, огромное белое оно уносилось в небо.