Тот самый Дикий ангел - стр. 49
– А как же честная игра? – стал препираться Блондин.
– Этот вопрос должен я задать тебе. Мы заключили пари. Вот и плати, Иво.
– Но я еще не проиграл. Я добьюсь этой штучки, вот увидишь, – стиснув зубы, ответил Блондин.
– Забудь об этом. Ничего у тебя не выйдет. Судя по тому, как обстоят дела, будет чудом, если ты добьешься Милагрос.
– Я верю в чудеса.
– Друг мой, если она хотя бы обратит на тебя внимание, я тебя поздравлю и выпишу диплом победителя. Милагрос – очень лакомый кусочек, – сказал Бобби.
– Да, Милли – лакомый кусочек, не спорю. Но годится на одну ночь, не более. Завтра я расскажу тебе, как она в постели. Кроме того, как ты можешь серьезно думать, что я посмотрю в сторону служанки? Все должно быть на своем месте. Я хозяин, она – прислуга. Ее место – возле полки с пылью.
– Ты ужасен, – ухмыльнулся Бобби, когда они входили в комнату.
Я вышла из своего укрытия сразу, как только захлопнулась дверь. Я чувствовала себя ужасно, слезы текли по моим щекам. В голове гудело так, словно мне ударили по голове бейсбольной битой. Мои ноги подкосились, и я прислонилась к стене. Я не могла пошевелиться, меня, будто, парализовало. Что они за люди! Это два лощеных дебила, которых богатенькие родители избаловали до невозможности… Они думают, что могут купить все!
Это значит: все, что он мне говорил, – это часть пари, ложь? Как он мог заключить пари на чувства живого человека.
Какой свиньей надо быть, чтобы сделать это? Это ужасно! Он ужасен!
Я, кое-как, шла по коридору в сторону своей комнаты. Состояние у меня было жуткое. Я была раздавлена.
Как я могла поверить ему! Больнее всего было от того, что я испытывала привязанность к этому человеку… Он запал мне в душу.
В этот момент я хотела умереть. Возможно, я чересчур остро переживаю, но я так устроена. Меня так вырастили. Я не росла с родителями в богатом доме, но я росла с теми, кто привил мне справедливость, гордость и человечность.
В этих же людях человечности нет, всю нравственность они продали за деньги.
Сегодня я решила отпроситься у Доньи, чтобы поехать в монастырь. Проснувшись раньше обычного, я отнесла сеньоре Анхелике завтрак, перекинулась парочкой «комплиментов» с Мартой и пришла обратно в комнату, чтобы переодеться. Когда Лина вышла из душа, она очень удивилась тому, что я уже на ногах. Обычно я еле просыпаюсь по утрам. Она даже иногда стаскивает мое одеяло с кровати, чтобы я поскорее проснулась.
– Ты куда-то уходишь, куколка? – спросила у меня подруга.
– Да, Лина, я поеду в монастырь, навещу своих.
– Я вчера не стала тебя будить. Когда вернулась, Берни сказал, ты плохо себя чувствовала.