Тот, кто зовет тебя обратно - стр. 2

В очередной раз Мари подумала, что же привело этого явно не бедного привлекательного мужчину к тому состоянию, в котором он и оказался в Хартвуд Хилле. Но она снова и снова себя одергивала: это не ее дело. Она просто должна выполнять свою работу и только.

Наполнив шприц, Мари проверила его и перевернула руку пациента, чтобы сделать укол. Вены были плохо видны из-за вязи татуировок, покрывающих руку, но Мари хорошо знала свою работу.

Повесив плащ, Фэй несколько раз провела по нему ладонью, стряхивая капли воды. Потом проверила, заперла ли входную дверь. Посмотрела в полумраке на себя в зеркало.

На самом деле, Фэй попросту не хотела идти дальше в квартиру – ведь непременно пришлось бы пройти через гостиную. А сейчас она меньше всего хотела именного этого.

Потому что там, в комнате с затемненными окнами, обязательно сидит Фредерик. Возможно, он курит. Или наблюдает, как сквозняк шевелит занавески. После того, как уехал Винсент, он вообще никому не позволяет их трогать.

Вздохнув, Фэй все-таки шагнула вперед и прошла в гостиную. Но к ее удивлению, застала там вовсе не Фредерика. На диване, выпрямив спину и сцепив руки, сидела Анабель.

Она повернула голову к Фэй:

– Как он?

– Ничего не изменилось, – пожала плечами Фэй и присела рядом.

– Я хочу его увидеть.

– Ты же знаешь, Фредерик тебе не позволит.

– Не собираюсь спрашивать его разрешения! Если Рик не хочет рассказывать, где эта клиника, мне расскажешь ты.

– Даже не проси. Я не пойду против Фредерика.

Особенно сейчас, подумала Фэй. В последнее время Фредерик пугал ее до чертиков, и ей совершенно не хотелось оспаривать его решений. Кроме того, она и сама считала, что он прав: Анабель совершенно нечего делать в Хартвуд Хилле.

– Но он ведь и мой брат!

Фэй накрыла ее сжатые руки своей ладонью.

– Навестишь, когда ему станет лучше.

– А если не станет? – повернув голову, Анабель посмотрела прямо в глаза Фэй. – Если не станет?

– Не говори глупостей.

Выдернув ладони, Анабель вскочила и сложно было сказать, что ею владеет больше, гнев или негодование.

– Фредерик тоже так говорит: поедешь, когда станет лучше. Но я здесь уже пять дней, и ничего не меняется! Почему никто не хочет говорить этого вслух? Почему никто не хочет допускать мысли, что ничего не изменится? Почему, черт возьми, никто не хочет его даже по имени называть?

– А почему этого не делаешь ты?

– Потому… потому что пока я не увидела своими глазами, могу представить, что все не так плохо.

Анабель опустилась на прежнее место, но теперь Фэй не стала ее трогать.

– Фредерик ведь даже не сообщил мне сразу, – горько сказала Анабель. – Почему он мне сразу не позвонил?