Тот, кто ходит по поездам. Книга 1 - стр. 3
Незнакомка подняла ошарашенные глаза, вытянула указательный палец в сторону своей спутницы. Та была так неподвижна. От неё же так сильно тянуло холодом.
– Что с вами, мэм? – обратился уже ко второй женщине старик. Кто к нему зашёл в поезд? Кто разделил с ним рейс? Попробовал встряхнуть леди в шляпе за плечо. Её тело как нечто неестественное и неживое, все равно что плоть без костей и мышц. Вначале кренилась вперёд, теперь западает набок. И кажется вот-вот упадёт, но что-то держит её у сидения.
Тогда снял огромную надоедливую шляпу. Он и не сразу понял, что торчит у незнакомки из груди. Круглое, тёмно-рыжее, как шляпка от болта. Его серые мутные глаза перехватила отпавшая челюсть, следом раскрытый рот. Вторые по очерёдности потерявшие огонь жизни зрачки. И только в последний момент перед тем как потерять дар речи и отшатнуться назад, захватил внимание огромный железнодорожный костыль, вбитый между рёбер. До сих пор бежит кровь вокруг страшной раны, пропитанная ей кофта хуже всего.
Рот машиниста раскрылся, его лицо охватило настоящее безумие. Занял подходящее место рядом с полуживыми фарфоровыми куклами. И неизвестно смог бы разлучиться с лицом мертвеца, коему он становится всё более подобен. От зрелища оторвала рука живой женщины. Крепко схватила старика за запястье. Холодные и отчего-то мокрые пальцы у неё.
– Помогите, – едва различимо просипела девушка. Её вторая рука принялась демонстрировать машинисту свою страшную тайну. Откинула край куртки, освободила правую ногу. Та мокрая, она же судорожно дрожит, но и не только. В бедро чуть выше колена вбит ещё один огромный костыль. Проходит инструмент насквозь через кожу, плоть, кость. Порвалась нога, зияет в ней дыра.
– Помогите, – снова её леденящий шёпот. Сильнее впиваются в запястье старика пальцы. Ногти внедряются в кожу. Машинист же взвыл от страха. Отворачивается, закрывает глаза. Его до сего момента омертвевшие руки принялись отрывать от себя чужие пальцы. Выпал из ладони перцовый баллончик, защита, на которую всю жизнь уповал. Здесь в тени вагонов перец и соль лишь приправа.
– Не могу, не могу, – мямлит он. – Отпустите, прошу.
Вырвался, отшагнул назад. Глаза в поисках источников защиты, средств помощи оторвались от тянущей к нему руки девушки, забегали по сторонам. Его взывание тут же встретили глаза десятка остальных пассажиров. Никак они обеспокоены, встревожены, взволнованы. Смотрят на него через вспотевшее окошко соседнего вагона.
– Помогите, – уже взмолился старик. Почти рыдает, почти сорвался кричать.
Бледные лица, расплывающиеся контуры, темнота вокруг глаз, стеклянные зрачки. Пассажиры глухи, у пассажиров остыли чувства.