Тостуемый пьет до дна - стр. 17

На следующий день мы уклонились от приглашений и на двух машинах поехали в Мцхети, показать гостям старинный грузинский монастырь Джвари (это о нем писал Лермонтов в поэме «Мцыри») и другие памятники архитектуры. Когда всё осмотрели, я решил угостить гостей хинкали. И мы повели их в ресторанчик «Над Курой», который славился своими хинкали (грузинские большие пельмени). Пришли – а там пусто. Ни одного человека, только унылый официант.

– Хинкали нет и не будет. Повара посадили, – печально сообщил он.

И мы поехали дальше – вверх по течению Арагви по Военно-Грузинской дороге в городок Жинвали. Но там, в ресторане, тоже никого не было, тоже повара посадили.

Я предложил пойти на рынок, купить сыр, зелень, горячий хлеб и поесть где-нибудь на пленэре.

– Как сыр, зелень? – возмутился Агаджанов. – Едем в Пасанаури, там тоже умеют хинкали готовить. Обещали хинкали – надо угостить хинкали! Они гости!

(Карлен был родом из Тбилиси и правила гостеприимства знал.)

И мы поехали в Пасанаури. Подъезжаем к ресторанчику, слышим пение.

^{>Помощник повара}

В маленьком зале за столом, украшенным кувшинами с вином и большим блюдом хинкали, сидела мужская компания, человек пять, в рубашках, без пиджаков. Мужчины пели грузинскую плясовую и хлопали в такт, а перед ними выплясывал лезгинку толстый, лысый мужик лет пятидесяти, в красной рубашке навыпуск и с кувшином на голове.

Мы сели в углу за столик, подозвали официанта и попросили принести хинкали.

– Сыр, зелень, хлеб и шпроты – принесу, а хинкали нет, – официант вздохнул. – Кухня не работает.

– Как не работает?! – вспылил Агаджанов. – А это что?! – он показал на соседний стол. – Шпроты?!

– То, что на том столе, повар еще утром приготовил. Пока милиция не пришла, – официант снова вздохнул.

– Что, и у вас повара посадили? – спросил я.

– Пока нет. Пока торгуются, – тихо сказал официант, кивнув на компанию.

Тут только мы заметили, что на спинках стульев висят милицейские кители.

– Повар тот, который танцует? – спросил Агаджанов.

– Нет. Танцует прокурор. Повар тот, который по столу барабанит.

Вот и скажи им, что мы иностранцев привезли.

Узнав, что с нами иностранцы, милиционеры надели форму, прокурор заправил рубашку в брюки, а повар отправился на кухню готовить. А через два часа Сонего с прокурором в унисон пели «О, соле мио!». Прокурор пел по-итальянски так громко и уверенно, словно в свободное время подрабатывал в «Ла Скала».

– Хорошо поет, – сказал я повару.

– Если бы я такие деньги, как этот канарейка, делал, я бы еще громче пел, – сказал он с отвращением.