Торговый дом Гердлстон - стр. 4
Из дома Гарстона навстречу Гердлстону спускался толстый, небольшого роста человек, весь в черном.
– Ну, доктор, – спросил купец, – что ваш больной?
– Неужели вы приехали сюда, чтобы повидаться с ним? – спросил доктор, с любопытством глядя в бледное лицо купца.
– Да, я иду к нему.
– У него чрезвычайно заразительная тифозная горячка. Он может умереть через час, но, возможно, проживет и до вечера. Ничто уже не спасет его. Не думаю, чтобы он узнал вас. Его болезнь очень заразительна, и вы напрасно подвергаете себя опасности. Я не советую идти к нему.
– А как же вы, доктор? Ведь, вы сами только что оттуда.
– Я там был, потому что мой долг – быть там.
– И мой долг быть там, – решительно сказал посетитель и, поднявшись по каменным ступеням крыльца, вошел в переднюю.
Через приотворенную дверь, ведущую в гостиную, он увидел девушку, которая сидела на подоконнике, склонив свой гибкий стройный стан и закинув руки за голову. Ее великолепные каштановые волосы падали с обеих сторон густою волною на ее белые, полные руки, а грациозный изгиб ее чудной шеи мог бы послужить скульптору для изображения скорбящей мадонны. Доктор только что сообщил ей печальную весть, и это был первый взрыв горя, горя, столь сильного, что даже купец, человек далеко не чувствительный, понял, что утешать ее будет напрасно. Он отворил дверь в спальню Гарстона и вошел.
Больной лежал на спине, по-видимому, без сознания. Его неподвижный взор был устремлен в потолок, и из пересохших губ вырывалось учащенное прерывистое дыхание. Гердлстон намочил губку и провел ею по лбу больного. В его неуклюжей нежности было что-то трогательное. Больной с беспокойством повернул голову и взглянул на него узнающим благодарным взором.
– Я знал, что ты придешь, – сказал он.
– Да. Едва я получил твою записку, я поспешил к тебе.
– Рад тебя видеть, – продолжал больной со вздохом облегчения. Он вынул свою руку из-под одеяла и положил ее на руку Гердлстона. – Я хочу поговорить с тобой, Джон, – сказал он. – Я очень слаб. Слышишь ли ты, что я говорю?
– Да, я слышу.
– Я составил завещание, Джон. Нотариус утром записал его. У меня около пятидесяти тысяч фунтов. Я оставляю моей милой дочери Кэт сорок тысяч фунтов.
Гердлстон с любопытством посмотрел ему в глаза.
– А остальные деньги? – спросил он.
– Остальные я разделил поровну между всеми учреждениями Лондона, ведающими просвещением бедных. Мы в детстве сами были бедны, Джон, и знаем цену школ для бедных.
Гердлстон, казалось, был разочарован. Больной продолжал медленно и грустно:
– У моей дочери будет сорок тысяч фунтов, но под тем условием, что до своего совершеннолетия она сама не сможет распоряжаться этими деньгами. У меня нет ни друзей, Джон, ни родственников, кроме моего двоюродного брата, доктора Джорджа Димсдэла. Прошу тебя, возьми ее и воспитай под своим руководством. Обращайся с ней, как с родной дочерью. Оберегай ее от людей, которые для того, чтобы завладеть ее состоянием, разобьют ее жизнь. Сделай это, старый друг, и дай мне умереть счастливым.