Торговля–01. Повести и рассказы о любви - стр. 10

А в том, что девушек будет больше я не сомневался, вот только не уверен, что меня самого на всех хватит. И дело даже не в выносливости во время занятий сексом, умение и выносливость, я думаю будут усиливаться. Но вот где на них всех найти время, ведь в сутках все еще двадцать четыре часа. Как дальше буду жить, и особенно спать, – я был намерен не упускать свой шанс и брать от жизни все… и всех.

Так я на весенне-летний период нашел свою первую работницу. Нормально работала. С ее уходом этот «столик» пришлось закрыть, да и холодно стало на улице стоять к тому времени. Появились новые планы и идеи.

Знаю, что Светка за границу так и не поехала, а вышла за муж за какого-то мелкого коммерсанта.

Базар сегодня выходной. Мы отдыхали с Асей на берегу озера, где местные устроили небольшой пляж. Но выходной только для «базарников», а для всех остальных день-то рабочий. Я устроился в ларьке на пляже по просьбе Старшего заменить там проштрафившуюся продавщицу. Я бы и эту продавщицу тоже наказал, но ее так уже не было, а ключи передал сам брат.

– На спали мне киоск, – смеялся брат. – Со всей своей страстностью. Знаю, кого ты туда потащишь…

Уже вечерело, когда я закрыл киоск и решил отдохнуть.

Ася просидела со мной в тесной духоте несколько часов, и теперь мы разводили костер из сушняка на берегу почти у самой воды.

Я подошёл к Ясе. Сел рядом. Ася шевельнулась и тоже села. Оба молчали. О чём тут разговаривать? Парой часов раньше меж ними маячила перспектива каких-нибудь близких отношений. А на пути к ним – вступительные игры с намёками, взглядами, прикосновениями. Она, Ася, хоть и , но всё же женщина. Ей тоже всё это предварительно надо. А теперь – какие уж тут намёки. Сидит рядом голая девица. А он ничего не замечает, что его это не касается.

Виноват, мадам, виноват. Виноват – прощения нет. Я осторожно полуобнял тёплую Алину за плечи и чуть привлёк к себе. Она как-то доверчиво, будто ища защиты, подалась к нему, прижалась.

И тут, к своему удивлению, я ощутил, что зреет желание. Совсем как бы неуместное при данных обстоятельствах. Плоть разбухала, твердела, грозила разорвать внутреннее сатиновое бельё. Доставать её сейчас и показывать Асе, казалось кощунством. Она сейчас так ему доверилась, прижалась… Наверное, даже простила его за минуты слабости и малодушия, а я… Нет, я не буду этого делать, – сказал себе я, одновременно поглаживая Асю по голым плечам и прижимая к себе. Нет, я её не обижу, повторил себе педагог и, продолжая одной рукой обнимать Асю, другой провёл по её волосам. Ася не напряглась, не обиделась. Напротив, она как-то ослабела, откинула голову назад и закрыла глаза. А губы её, помятые и потрескавшиеся – губы приоткрылись. И тело изогнулось так, что прямо к моему носу придвинулись круглые, подрагивающие от своей упругости девичьи груди с напрягшимися розовыми сосками. Они окончательно вывалились из своего полулифчика. И – не стерпел я – припал жадным ртом к соску, к тому, что ближе, и который торчал прямо в его сторону. А девица, Ася, не отстранилась, не шарахнулась. Она обеими руками обхватила мою голову и сильнее её к груди прижала, да так, что я чуть не задохнулся. Нужно ли говорить, что после этого я потерял над собой всякий контроль. Вернее, я на него плюнул. Торопясь, судорожно я стал расстёгивать ремень на своих брюках, рванул его так, что лопнула натуральная китайская кожа, и вдребезги разлетелся замок-молния. Всё, что было необходимо для предстоящего будущего, само вырвалось из штанов, и я опрокинул Асю, жёстко ухватил её за груди, закрепившись таким образом на местности, и с плеском и с очевидным хрустом воткнул окоченевший член под бритый лобок. В первые секунды я даже не обратил внимания на ту природную особенность Асм, что глаза её обладают удивительным свойством то вылезать из орбит, а то – прятаться, уходить вглубь. Некогда было мне следить за такими мелочами, не до того. Я двигался в Асе резко, яростно, ненасытно. Как будто в первый раз. И, как будто, в последний. Было как-то непривычно плотно и это возбуждало ещё сильнее. И казалось, что с каждым движением член становится в Асе чуть больше, и ещё больше (хотя – куда уже больше) – твердеет. Такое вечно не могло продолжаться – тут уже никуда не денешься – крыша у меня съехала окончательно, и я разразился мощным выбрасыванием семени в раскалённое то ли от страсти, то ли от безжалостного трения, лоно Аси. Вылилось с полведра. Может, чуть меньше. Как биолог, я понимал, что так не бывает, но факт был налицо. И на лице Аси, и на животе. (Я, по вредной мужской привычке, хотел предохранить Асю от нежелательной беременности и, хотя с некоторым запозданием, член из неё вынул). Но семя, против обыкновения, не ограничилось двумя-тремя струйками, а продолжало мощно пульсировать ещё минут пять, покрыв всё тело Асей сопливой киселистой массой. Кого-то, быть может, от такого зрелища и вырвало бы, но я ощутил себя могучим суперменом, демиургом, хотя уже и ослабленным неизвестной ему доселе страстью. Я снова повалился на мокрую, скользкую Асю и, не обращая внимания на сплошные сгустки и слизь, стал осыпать поцелуями её плечи, губы, волосы, грудь… И у меня снова возникло желание. Видимо это почувствовала и Ася, которая в самозабвении заизвивалась, скользя бёдрами мне по гениталиям. Очень продвинутая оказалась девица. Теми же бёдрами она услышала новое отвердение члена, но не испугалась, а схватила его мокрого, ослизлого, своей мокрой ладонью, сделала несколько ласкательных движений, будто пыталась доить и потянула к себе, привычно уже раздвигая ноги…